Артур одет в сюртук и белый жилет, а в петлице большая белая гардения. Его брат Иннес, получивший специальный отпуск в дни осенних маневров, нервничает в роли шафера. Сирил Анджел, супруг Додо, младшей сестры Артура, совершит обряд. Мам, чей семидесятый день рождения был недавно отпразднован, одета в серую парчу. Конни и Уилли тоже тут, и Лотти, и Ида, и Кингсли, и Мэри. Мечта Артура собрать свою семью вокруг себя под одной крышей так и не сбылась, но тут, на краткие часы, они собрались все. А мистера Уоллера в их числе против обыкновения нет.
Церковь украшена высокими пальмами, у их оснований сгруппированы белые цветы. Служба будет состоять только из пения, и Артур, чье предпочтение воскресного гольфа церкви было уважено, позволил Джин выбрать гимны: «Хвалите Господа, восславьте Его вы, Небеса» и «О Совершенная Любовь, для мысли человечьей непостижная». Он стоит у передней скамьи, вспоминая ее последние слова ему: «Я не заставлю тебя ждать, Артур. Я твердо предупредила отца». Он знает, что ее слово железно. Конечно, многие могут сказать, что раз уж они ждали друг друга десять лет, лишние десять — двадцать минут никакой разницы не составят и даже поспособствуют драматичности события. Однако Джин, к его восхищению, абсолютно лишена этого так называемого кокетства невесты. Они должны соединиться в браке без четверти два. Значит, в церковь она войдет без четверти два. Надежнейшая основа для брака, думает он. И пока он стоит, глядя на алтарь, он размышляет о том, что не всегда понимает женщин, однако отличает тех, кто посылает мяч точно, от тех, кто бьет вкривь и вкось.
Джин Леки появляется в церкви, опираясь на руку отца, в час сорок пять минут секунда в секунду. Подружки невесты встречают ее у дверей — Лили Лодер-Симондс, склонная к спиритуализму, и Лесли Роуз. Паж Джин — юный Брэнсфорд Анджел, сын Сирила и Додо, одетый в кремово-голубой шелковый придворный костюм. Платье Джин покроя «принцесса» из испанских шелковых кружев цвета слоновой кости расшито жемчужинами. Чехол из серебряной ткани; шлейф, подбитый китайским крепдешином, ниспадает от «узла любящих», охваченного подковой из белой кожи, фата надета поверх венка из флёрдоранжа.
Артур почти ничего этого не замечает, пока Джин приближается к нему. Он не большой знаток женских платьев, а потому его совершенно не трогает поверье, что подвенечное платье жених не должен видеть до тех пор, пока оно не прибудет в церковь на невесте. Он думает, что Джин выглядит чертовски красивой, а в остальном его впечатление слагается из крепа, жемчужин и длинного шлейфа. Дело в том, что он был бы счастлив точно так же, если бы на ней была амазонка. Свои ответы он произносит сочно, ее — еле слышны.