— Ладно. Готовься к отъезду.
Гектор улыбнулся. Теперь он мог ответить по мобильнику, который звонил уже несколько минут.
— Привет, это я.
— …
— Это Майя!
— А, привет, малышка! Ну как ты? Тебе лучше?
— Гектор, ты можешь записать?
— Что?
— Числа…
— Какие числа?
— Отец только что прислал мне их, пиши быстрее, пока они не исчезли с экрана!
Гектор властным кивком показал Профу: бумагу и ручку. БЫСТРО!
— Пишу. Диктуй…
— Е 11є 11'. N 43°08′…
Майя диктовала, считывая цифры, мерцающие на экране компьютера. Гектор стремительно записывал, не вдумываясь в смысл координат, которые складывались у него перед глазами. Рядом с ним Проф с довольным видом смаковал тосканскую сигару.
— Успел все? — спросила Майя. — А то они исчезли.
— Успел.
— Догадываешься, что это такое?
— Пока понятно, что это координаты какого-то места.
— Это я и без тебя сообразила. Но что за место?
— Давай я тебе попозже перезвоню.
Гектор победоносно посмотрел на Профа, сел за компьютер, хрустнул пальцами и стал методично вводить координаты.
Через полчаса сосредоточенной работы Гектор послал информацию на принтер, собрал напечатанные странички и, улыбаясь, протянул их Кайлу Зефсу.
— Проф, склоняю голову, вы были правы.
— Неужели?
— Долгота Е 11°11′. Широта N 43°08′. Это точные координаты.
— А что означают другие числа? — Проф затянулся сигарой.
— Они указывают на положение Солнца в этом месте в разные времена года и в разное время. Смотрите сюда. Здесь ясно сказано: лучший для нас момент — день летнего солнцестояния. Это как раз…
— …Через семь дней.
— Тогда до встречи в аббатстве Сан-Галгано, Проф?
— До встречи, Гектор!.. Ты молодец.
Уже неделя, как ее ночи превратились в полный кошмар. Она быстро засыпала, потом внезапно, часа в три утра, просыпалась и не могла больше уснуть, терзаемая печальными воспоминаниями. Она и предположить не могла, что посещение дома на Росслин-Хилл аукнется такой пыткой. Тревоги добавляли фантазии Майи. С девочкой не все в порядке, это подтвердила и доктор Мортон. Но Майя отвергает любые попытки помочь ей!
Меган встала под душ, подставив лицо струям воды. Но даже этот холодный утренний душ не смог избавить ее от тяжелых мыслей. Она промокнула себя пушистым полотенцем и подошла к шкафу с одеждой. Равнодушно оглядела свой гардероб: платья-кантри, черные брюки, туники из льна разных цветов, черные юбки, широкие турецкие панталоны, белые рубашки, черные рубашки, черные комбинации, белые трусики…
Ее гардероб был разделен на две части, как и ее жизнь: первая, та, что с Дэвидом, — полная красок, света и любви. Вторая — с бессонными ночами, черно-белая.