— О, тру… боже мой! А вредители… вы их нашли?
— Нашли! Как же! Пока мы думали, что бы это могло значить, и как восстановить результаты работы, исчез ведущий специалист лаборатории, доктор Заборский.
— Что, сбежал?
— Зачем бежать? Похищен! Все так думают.
— Безумие какое-то…
— На следующий день пропал доктор Синицын. Потом Юбер и Вальд — приглашенные иностранные специалисты. После этого я решил не испытывать судьбу, плюнул на все это исследование и купил билет на пароход. К счастью, успел сесть на него раньше, чем…
Уильямс крякнул, выпил рюмку и уныло отвернулся.
— Как вы думаете, здесь они меня не достанут? — спросил он через некоторое время.
— Мы же в море!
— Но ведь есть аэропланы… И подлодки… Я два дня просидел, запершись, в каюте. Извелся весь, больше не могу.
— Если хотите, посидите у меня, — сказал Краслен.
— А вдруг узнают?! Если нас подслушали?!
Уильямс посмотрел по сторонам. Направо, через столик, расположились два ангеликанца, день назад навравших, что у них там есть метро. На другом конце зала молодая мамаша пыталась покормить капризного мальчишку в матросском костюмчике. Юноша в фуражке и рабочей прозодежде быстро лопал что-то из тарелки, не глядя по сторонам и держа ложку в левой руке. На сцене оркестранты с вымученными улыбками третий раз играли то же самое танго. Больше в ресторане никого не было.
— По-моему, наша беседа никого не интересует, — заметил Краслен.
— Стоп. А вы кто? — вдруг выдал Уильямс и в страхе уставился прямо в глаза собеседнику.
— Вы же сами мне все рассказали, — смущенно ответил тот.
— Ох, матерь Божья! — выдохнул ученый. — Я напился как дурак! Какой кошмар! Скажите мне, вы правда не из этих… кто похитил наших двух ученых?
— Нет, конечно.
— Вы действительно Лефевр? Вы мне клянетесь?
— Лефевр я или Смит, какая разница, — сказал Краслен с улыбкой. — Все равно вы не знаете фамилии похитителя. Или похитителей. Могу дать слово, что впервые услышал от вас и о Синицыне, и о Заборском.
— Это потому, что лаборатория была секретная, — сообщил Уильямс, успокоившись. — В газетах ничего об этом не писали. И не напишут.
— В Краснострании нет ничего секретного! — Кирпичников нахмурился. — Народное правительство ничего не скрывает от пролетариев!
— Ха, я тоже так думал, пока не попал на этот объект, — ухмыльнулся ученый.
— Можно узнать, что вы разрабатывали? — осторожно спросил «шармантийский турист». — В смысле, если нельзя, я, конечно, не буду настаивать…
Уильямс сказал:
— Оживин.
— Что?! — не понял Краслен.
— Это красностранское слово, — пояснил ученый (беседовали они с Красленом по-ангеликански). — Так условно называли оживляющее средство. Понимаете?