– Вашему превосходительству больше подошла бы роль странствующего сказителя, – Тёрн ухмыльнулся прямо в скрытое тьмой лицо своего пленителя.
– Какой смысл в перебранке? Мы не кумушки у колодца, – холодно возразил дхуссу допрашивавший. – Впрочем, к этому разговору мы ещё вернёмся. Не хотелось бы просто так уничтожить такую силу. А ты – сила, Тёрн. Мы же, со своей стороны, отрицаем догматическую узость. Порой можно работать и достигать успеха даже с теми, кто ненавидит тебя. Есть высшие цели и высшие интересы, ради которых можно отставить в сторону личные чувства.
– Знакомо, – со скукой сказал Тёрн. – Мол, всё, что делает нас врагами, – ничего не значащие мелочи, потому как где-то там, за горизонтом, есть главный враг, и с ним-то, самоважнейшим, и надлежит бороться, объединив усилия, под вашим, само собой, мудрым руководством. Знаю. Слыхал.
– Тем не менее случается, что самое простое объяснение является и самым верным, – с нажимом возразило существо в плаще. – И высшие цели, само собой, таки есть, что бы ты о них ни думал.
– Какие же, например, эти высшие интересы? – осведомился Тёрн.
– Можно подумать, что ты не знаешь.
– Гм. У Охотников Навсиная цели, в общем, весьма просты – охранять незыблемость…
– Хватит! – прошипел разъярённый голос из-под капюшона. – Хватит дурить, понятно?! Ты отлично знаешь, что мы не имеем никакого отношения к погонщикам железных болванов.
Тёрн пожал плечами и замолчал, глядя в небо. Говорить он явно не собирался, и допрашивавший, поняв, резко отвернулся.
До самого вечера никто не произнёс ни единого слова. Никто не предлагал пленному дхуссу ни еды, ни даже воды.
– Нужду под себя справлять будешь, коль такой неразговорчивый, – единственное, что за долгие часы услышал дхусс от своих пленителей. Ответа не последовало.
Скрипели колёса, всё так же уныло покрикивали погонщики. Тёрн смотрел в небо и ждал.
* * *
После первого допроса – если только имевшее место можно было назвать допросом – Тёрна оставили в покое. Его не кормили и не поили, к нему вообще не подходили; из глубокого короба, в котором везли дхусса, виднелось только синее небо.
Потом колымага остановилась. Послышались голоса, кто-то властно, голосом, более подходящим для большого сражения, отдавал обыденные приказы каравана: раскинуть шатёр, развести огонь, принести воду.
Цепи не давали дхуссу пошевелиться, массивный ошейник позволял лишь слегка повернуть голову.
Дощатые стенки. Тёмные пятна сучков. Один из них, впрочем, выпал, открыв небольшую дыру.
Но, как оказалось, рядом стояла вторая такая же колымага. С таким же дощатым кузовом. Тёрн разочарованно отвернулся, и тут до него донеслось: