Он упустил ее! Но она, конечно, скоро появится снова, надо только подождать. Огастин был в таком радостно-возбужденном, в таком экзальтированно-отрешенном состоянии духа, что появление девочек показалось ему даже кстати — они помогут ему освободиться от овладевшего им чувства ирреальности. Лишь бы только они не отвергли его на этот раз!
Широко улыбаясь, он шагнул к девочкам и немного помычал, изображая корову (так утомительно все время преодолевать трудности чужого языка!), а затем, взяв тоном выше, проблеял, как овца. Эффект превзошел все ожидания. Поначалу был испуг и некоторое замешательство, так как девочки восьми и девяти с лишним лет уже, разумеется, выходят из того возраста, когда их могут восхищать подобные младенческие забавы, но тут же, как ни странно, они бросились к нему в припадке самого, казалось, неистового дружелюбия. И сразу — сто слов в минуту — затрещали, перебивая друг друга: насколько он мог понять, они хотели показать ему нечто совершенно замечательное, показать именно ему, их дорогому дядюшке, что-то чудесное, изумительное… внизу, в подвале.
Огастин, ошеломленный, вглядывался в их лица: они же явно хитрили, обманывали его! Они пускали в ход свои чары со всем искусством взрослых многоопытных искусительниц, однако ни улыбки, ни вкрадчивая льстивость не могли замаскировать испуга, притаившегося в четырех одинаковых, как четыре серых камушка, глазах.
А из распахнутой двери столовой тем временем явственно доносился звон ударов металла о металл. Девчонки так вцепились в Огастина и с такой недюжинной силой увлекали его от двери, что ему тоже пришлось применить силу, чтобы вырваться от них, после чего он все же заглянул в столовую. Там было белым-бело от летавших в воздухе перьев. Гонимые потоками горячего воздуха, они плавали над печкой, и весь пол был устлан перьями, а в центре этого снегопада находились, конечно, близнецы. В тяжелых доспехах (в которых они, в сущности, едва могли двигаться) — в настоящих кольчугах, доходивших им до пят и даже волочившихся по полу, с настоящими мечами в руках — они разыгрывали в лицах какую-то сцену из древних преданий своей страны. По-видимому, она должна была изображать битву в снежном буране, потому что они вспороли большую пуховую подушку и подвесили ее к центральной люстре, и из нее при каждом взмахе меча сыпались, кружились в воздухе перья и пух, и все их хорошо смазанные доспехи были уже сплошь облеплены перьями.
И тут Огастин услышал, как отворилась дверь гостиной и в холле зазвучали голоса. Семейный совет закончился; слышны были приближающиеся шаги: сначала Вальтера, а за ним Адели, Франца и Отто…