— А потом?
— Потом он получил что хотел, братец.
Детективы молчали. Элинор Дэвидс не спеша затянулась, смяла недокуренную сигарету в пепельнице. Ее движения были спокойными, нарочито показными.
— Когда он сделал свое дело, я позвонила Майку и велела везти меня в суд. Майк был против, но я настояла. И подала на него.
— Позже вы забрали иск.
— Майк заплатил мне премию.
— А в субботу, сестренка, ты его прикончила.
Элинор Дэвидс улыбнулась, обнажив желтые, неровные зубы.
— Какой ты умный, братишка! Хочешь, дам тебе на халяву?
— У тебя есть огнестрельное оружие.
— Конечно. При моей профессии без пушки…
— Можно взглянуть?
Элинор Дэвидс медленно встала, театральным жестом накинув плащ на плечо.
— Классный плащик, сестренка.
— Товар в оригинальной упаковке, братишка.
Зайдя за стойку, Элинор Дэвидс распахнула дверь. За стеной оказалась еще одна комната, поменьше, в которой сидели четыре женщины. Одна читала журнал, другая красилась, еще две болтали. Элинор Дэвидс вышла и закрыла дверь за собой. В руках у нее была сумочка. Она достала оттуда пистолет, маленький и черный, и протянула его Петерсену.
Петерсен повертел пистолет в руках.
— Это «эскорт», сестренка.
Элинор Дэвидс снова села, закурила, пожала плечами.
— Ну да. Ведь и я оказываю эскорт-услуги.
— У маньяка с маузером точно такой же. Запасной.
— Я не убивала его. Я грешница, но не убийца.
— Придется тебе проехаться с нами.
— Я свои права знаю. У меня есть алиби.
— Думаешь, судья поверит тебе на слово?
— Мне — нет, а вот полицейскому, наверное, поверит.
— О чем ты?
— Братишка, а ты вызови Хаттинга, дежурного сержанта в нашем участке, и спроси его, по каким дням недели ему нравится лопать черный хлеб. У себя дома. С заката до рассвета.
Хаттинг оказался лысеющим человеком среднего возраста. Он пытался спрятать лысину, зачесывая на нее с боков оставшиеся волоски. На допрос он явился в штатском, потому что начальник участка вызвал его из дому.
— Я лишусь пенсии, — повторял Хаттинг. Он выглядел старым, жалким и беззащитным.
— Сержант, все, что вы скажете, останется между нами, — заявил Яуберт и посмотрел на Петерсена, Снимана и начальника участка Хаут-Бэй.
Все закивали.
— Видите, какое дело, жена у меня умерла. Двенадцать лет назад.
Все молчали. Хаттинг потер руки и уставился в пол. Лицо его исказилось от горя.
— По воскресеньям дети уезжают — они учатся в школе-интернате. Капитан… вот как Бог истинный, она была у меня в воскресенье вечером.
В комнате повисло неловкое молчание. Но Яуберту необходимо было убедиться до конца.
— Сержант, вы совершенно уверены в том, что Элинор Дэвидс была с вами до семи утра понедельника?