В четверть двенадцатого решили подождать Баси Лау, который должен был вернуться, найдя Ингрид Йоханну Кутзе.
Может быть, утро вечера мудренее.
Яуберт поехал домой, усталый телом и душой. Он хотел есть и пить. По пути он вспоминал все, что случилось сегодня.
У его калитки стояла машина.
Он затормозил у гаража, вылез и подошел к машине. БМВ, увидел он при свете уличного фонаря.
На веранде он уловил какое-то шевеление.
Рука потянулась к пистолету, инстинкт взял верх. В кровь хлынула струя адреналина, он сразу забыл об усталости, в голове прояснилось.
— Вы подонок!
Знакомый голос.
Маргарет Уоллес решительно двинулась к нему навстречу, не замечая пистолета.
— Вы подонок!
Он шагнул к ней, совершенно не понимая, что она делает у него дома. Никакого оружия у нее не было. Неожиданно Маргарет Уоллес набросилась на него и принялась бить кулаками в грудь.
— Вы скрыли от меня! — Она молотила его по груди, и Яуберт невольно отступил и прикрылся рукой, в которой он сжимал пистолет. Ему не было больно; он просто был ошеломлен ее натиском. — Подонок, вы скрыли от меня!
— Что… — начал было он, пытаясь схватить ее за руки, но она продолжала наступать. Он увидел ее искаженное гневом лицо. Она больше не излучала горе. Сейчас она дышала ненавистью и болью.
— Я имела право знать! Кто вы такой, чтобы скрывать от меня? Кто вы такой?
Ему удалось перехватить ее правую руку, потом левую.
— О чем вы говорите?
— Сами знаете, подонок! — Она укусила его за руку и вырвалась.
Яуберт ахнул от неожиданности, но выпустил Маргарет Уоллес.
— Я понятия не имею, о чем вы.
— Зато знают все остальные! Все остальные в курсе! Вся страна! Вы все рассказали газетчикам, а от меня утаили! Что вы за человек?
Она замахнулась и ударила его по лицу; он почувствовал во рту соленый привкус крови.
— Прошу вас! — Его крик остановил ее. — Прошу вас, объясните, в чем дело!
— Джимми был с другой женщиной! — сказала она и расплакалась, прижав к груди кулаки, словно пытаясь защититься. — Вы все знали! Вы… Пытались меня разжалобить, рассказывали о своей жене. Подумать только, я ведь вас жалела! Ах вы, подонок! Я вас жалела! Вы не заслуживаете жалости. Что вы за человек? — Кулаки разжались, и она вдруг горько, безнадежно заплакала. В ее словах было столько боли.
— Я… я…
— Почему вы ничего мне не сказали?
— Я…
— Зачем надо было сплетничать?
— Я не сплетничал…
— Не лгите мне, подонок! — Она снова набросилась на него.
Неожиданно Матт Яуберт заорал:
— Я ничего не рассказывал газетчикам! Видимо, насплетничал кто-то другой. Я ничего не говорил вам, потому что… потому что… — Господи! Потому что он знал, что это такое, жалел ее, помня, как она вышла им навстречу в желтом фартуке. Он сочувствовал ее горю. Маргарет Уоллес не доводилось быть посланцем смерти, ни разу не случалось приносить дурные вести. — Потому что я не хотел… причинять вам еще больше боли.