Во всем виновато спиртное. Она добьется, чтобы на выездных курсах запретили выпивку!
Эстер легла, взяла книгу, попыталась сосредоточиться. Но буквы прыгали перед глазами. Она с трудом одолела полфразы, и ее опять замутило. Снаружи послышались шаги — наверное, уходят. Насмотрелись, наконец.
Дверь ее домика с треском распахнулась. На пороге показался Макдоналд. Она поспешно привстала, отложила книгу. Лицо побелело от ужаса.
— Чего там, Эстер, давай трахнемся! — Макдоналд тащил за руку Уилсона. Оставил его, подошел к кровати, набросился на нее, отшвырнул книгу. Обхватил ее обеими руками.
Она громко закричала, внезапно разозлившись и испугавшись. Она пыталась оттолкнуть его. Над ней нависло его красное лицо; Эстер поняла, что Макдоналд мертвецки пьян. От него несло перегаром. Он навалился на нее всей тяжестью. Она билась и металась, пытаясь вырваться. Он задрал ее ночную рубашку, схватил за грудь.
— А, вижу, ты не совсем плоская!
Она громко кричала, звала на помощь. Ей никак не удавалось сбросить его с себя. Макдоналд был слишком тяжелым. Скотина!
— Да ладно тебе, — бормотал он, хватая ее за запястья и закидывая руки за голову. Эстер никак не удавалось укусить его. Она изворачивалась, повернула голову набок.
Макдоналд сорвал с нее трусики.
— Какая ты мелкая!
Она впилась зубами в толстую волосатую руку. Он дернулся, сильно ударил ее по голове.
— Ах ты, сучка, еще кусается!
— Не надо! — крикнул Уилсон.
В комнату ввалились остальные.
— Я тоже, — сказал Феррейра, по-прежнему мастурбируя.
— Н-ну ты даешь, Мак, — бормотал Нинабер. Язык у него заплетался.
Макдоналд снова схватил ее за руки. Из носа у нее потекла струйка крови. Она еще сопротивлялась, но силы ее слабели. Она с ужасом подумала, что ее никто не спасет. Макдоналд сопел, коленом раздвигая ей ноги. Она изворачивалась, сопротивлялась из последних сил. Вдруг он снова навалился на нее всей тяжестью.
— Откройся, Эстер!
— Мак, не надо! — сказал Уилсон, пошатнувшись.
— Пошел ты! — огрызнулся Макдоналд, оглядываясь через плечо. — Твоя очередь следующая. — Он ухмыльнулся и, снова навалившись, вошел в нее, немилосердно давя.
Ей показалось, будто внутри произошел взрыв. Сначала больно не было. Потом нечеловеческая, страшная боль. Она поняла, что вот-вот потеряет сознание. Он расценил ее слабость как признак поражения, отпустил руки, приподнялся, оглянулся.
— Смотрите-ка, она тоже может трахаться! Не хуже иных прочих.
Эстер то куда-то проваливалась, то приходила в себя. Внутри горел огонь, адский огонь, причинявший страшную боль.
Неожиданно он обмяк; выругавшись, приподнялся и снова вошел в нее.