Яуберт сел в кресло напротив. Он очень устал.
— Они все уехали. Утром было так красиво и так тихо. Только птицы.
Наконец она замолчала. Хорошо, что она наконец замолчала.
Яуберт долго сидел и смотрел на нее. Она сидела напротив, но как будто одновременно была где-то еще.
Почему ему больше не хочется прикасаться к ней?
Оказывается, то был еще не конец.
— В прошлом году я сдавала анализ крови. Обязательная диспансеризация. Врач все никак не мог мне сказать, ему хотелось как-то смягчить…
Ему хотелось заткнуть уши. Он догадывался, он понял, но… это уж слишком.
— Врач попросил меня сдать повторный анализ. Сначала решил, что произошла ошибка. — Она улыбнулась.
Яуберт не видел, но почувствовал, как она улыбается. Последние слова она произнесла более знакомым голосом:
— Очень странное название. Я — ВИЧ-положительная. Положительная! — Улыбка по-прежнему играла у нее на губах. Последние слова она произнесла почти весело. — Тогда я и купила «смит-и-вессон».
Ему стало нехорошо. Словно тяжелый груз придавливал его к креслу. Все тело будто налилось свинцом.
Улыбка на ее лице исчезала, таяла постепенно, кусочек за кусочком.
Надо забрать у нее пистолет…
Он остался на месте.
К дому подъехала машина. Яуберт понял, что будет дальше. Но не услышал ожидаемого хлопанья дверей.
— Но твое имя… — произнес он, и собственный голос показался ему слишком громким.
Он не понял, расслышала ли она его.
Палец плотнее лег на дуло маузера.
— Они убили Эстер Кларк.
Ему не хотелось, чтобы те, кто сейчас приехал на машине, заходили сюда.
Он не хотел задавать вопросы, готовые сорваться с губ. Больше всего ему хотелось уйти, а ее оставить здесь. Жаль, что Эстер Кларк не умерла.
Осталось выяснить последнее.
— Когда тебе передали мое личное дело…
Она как будто проснулась. И долго смотрела на него, возвращаясь в настоящее.
— Я не знала, что это дело расследуешь ты.
А он вовсе не о том хотел ее спросить.
— Когда я пригласила тебя в оперу… Больше никто не должен был прийти. К тому времени я уже все знала.
Ему захотелось уйти.
Она по-прежнему не сводила с него глаз. Левая рука отпустила ствол маузера, правая крепче сжала его, палец на спусковом крючке.
— Пожалуйста, выйди отсюда.
Он смотрел на нее и не мог насмотреться. В последний раз он видит ее наедине. Скоро этот краткий миг пройдет и начнется будущее. В будущем возможно всякое.
Яуберт встал и подошел к ней вплотную.
— Нет, — сказал он. Он не мог уйти, потому что она помогла ему исцелиться. Он осторожно вынул маузер у нее из руки.