— Почему?
— Потому что он не имеет к делу никакого отношения. — Зели начал потихоньку оправляться от потрясения.
Яуберт снова подался вперед:
— Нет, мистер Зели, имеет. Вчера, около десяти вечера, Дрю Джозефа Уилсона убили. Убийца выстрелил в него из пистолета два раза. Один выстрел в голову, другой — в сердце.
Зели так вцепился в подлокотники кресла, что костяшки пальцев у него побелели.
— Джеймс Дж. Уоллес погиб при таких же обстоятельствах. И, как мы подозреваем, его убили из того же оружия.
Зели побелел как бумага; он смотрел на Яуберта так, словно тот вдруг сделался прозрачным. Молчание затягивалось.
— Мистер Зели!
— Я…
— Что?
— Мне нужен адвокат.
Яуберту и Сниману пришлось полтора часа ждать в коридоре, пока Харлес Теодор Зели совещался с адвокатом. Де Вит ушел к себе, попросив, чтобы его опять позвали, когда допрос продолжится.
Чем дольше продолжался разговор за дверью, тем больше был Яуберт уверен в том, что убийца — Зели.
Наконец дверь открылась, и из кабинета вышел седовласый адвокат.
— Мой клиент готов к откровенному разговору, но просит гарантий в том, что все сведения, которые он вам сообщит, останутся между нами.
— На суде все равно все станет достоянием гласности, — сказал Яуберт.
— До суда дело не дойдет, — ответил адвокат.
Уверенность Яуберта начала таять. Он попросил сходить за де Витом. Полковник согласился с требованием адвоката. Все вернулись в комнату для допросов. По-прежнему бледный Зели смотрел в пол.
— Задавайте вопросы, — сказал адвокат, когда все сели по местам.
Яуберт включил диктофон, откашлялся. Он не знал, как лучше сформулировать вопрос.
— Состояли ли вы… в близких отношениях с Дрю Джозефом Уилсоном?
— Это было давно, — едва слышно ответил Зели. — Шесть-семь лет назад. Мы с ним были… друзьями.
— Друзьями, мистер Зели?
— Да. — Крикетист заговорил громче, словно пытаясь убедить в чем-то самого себя.
— В его альбоме есть фотографии, которые…
— Это было давно.
Тихо жужжал диктофон. Яуберт терпеливо ждал. Сниман передвинулся на краешек стула. Барт де Вит потирал свою родинку.
Наконец Зели заговорил в полный голос, однако монотонно, почти без всякого выражения:
— Он даже не знал, кем я был.
Зели помолчал, а потом продолжал задумчиво, как если бы разговаривал сам с собой:
— Я стоял на дороге у университетского городка и голосовал, чтобы меня подвезли в город. Дрю остановился. За год до того, в выпускном классе школы, я играл за юниорскую сборную, и в газетах меня расхваливали до небес. О том, что я переехал в Кейптаун, написали все спортивные обозреватели. Дрю спросил меня, кто я такой, а я ответил: мол, он и сам должен это знать. Тогда он улыбнулся и заявил: все, что ему про меня известно, — я самый красивый мужчина из всех, кого он видел.