Та же безмерная грубость средств, употребляемых для вульгарной публики, проявляется, по мнению Ницше, и в натуралистической литературе:
«Автор хочет принудить читателя к вниманию, «изнасиловать» его; отсюда множество мелких эффективных черточек этого «naturalisme», это уж необходимая принадлежность демократического века: грубые, переутомленные работой умы надо возбуждать».
Это вульгарно-демократическое декадентство Ницше приводит в тесную связь с общественно-экономическим развитием XIX века. Не то, чтобы Ницше понимал хоть что-нибудь в специфических хозяйственных особенностях капитализма, он даже и поверхностно не интересовался ими. Но он видит наиболее явные симптомы капиталистической экономики — введение машин, все усиливающееся разделение труда, рост больших городов, гибель мелкого производства и т. д. — и связывает их прямо, без посредствующих экономических и классовых звеньев с наблюдаемыми им симптомами культурного декаданса.
В своем отношении к пагубным для культуры последствиям капиталистического строя он стоит на позициях романтической критики капитализма. Его соображения отнюдь не возвышаются над средним уровнем этого направления; в понимании действительной сущности явлений он даже значительно отстает от английских и французских романтических противников капитализма. Вот, например, его замечания об унижающем влиянии машины: «Машина безлична, она отнимает у труда его гордость, его индивидуальные достоинства и недостатки, неотделимые от всякой не машинной работы, т. е. то немногое человеческое, что есть в труде. Прежде, когда вещи покупались у ремесленников, это было всякий раз выделением известных лиц, произведения которых включались в нашу обстановку: домашняя утварь и одежда становилась таким образом символом взаимного уважения и личной связанности. Теперь же мы живем как будто среди безымянного и безличного рабства. Нельзя покупать облегчение труда слишком дорогой ценой».
Свой главный удар Ницше направляет против губительных для культуры последствий капиталистического разделения труда. И тут от него тоже ускользает все то, что относится к самому производству, к борьбе классов. Его интересуют только два момента. Первый, — тот факт, что капиталистическое разделение труда отняло у всякой работы ее прежний непосредственный смысл, что всякое занятие как капиталистов, так и рабочих сделалось в современном обществе совершенно бессмысленным. А, во-вторых и главным образом, Ницше интересуется проблемой досуга. Он справедливо считает досуг субъективной предпосылкой всякой активной и рецептивной культурной деятельности: как знаток античного мира, он прекрасно понимает, что значил досуг гражданина для развития античной культуры. С этой точки зрения он и говорит с гневом и иронией о количественной и качественной недостаточности досуга в капиталистическом обществе, причем — к это весьма характерно — вопрос о досуге ставится у него почти исключительно в отношении господствующих классов: рабочие, по его мнению, все равно не имеют значения для культуры.