— Ты не переживай особо, — вдруг сказала женщина. — Сама же потом пожалеет, что прогнала, вот увидишь. Перемелется — мука будет…
— Да, — ничего не поняв, согласился мужчина и на всякий случай добавил: — Хлеб — наше богатство.
— А? — Таня поглядела на него долгим, тревожным и удивленным взглядом, и от этого взгляда у человека перехватило дыхание. — Ты чего?
— Я? — переспросил он. В груди его остро заныло какое-то новое чувство. — Я… — он отложил ложку. Он решился. — Таня, — голос человека зазвучал ровно и торжественно. — Я хотел предложить вам… — он сглотнул. — Давайте с вами создадим семью — ячейку общества.
— Ты… Ты что? Ты с ума сошел? — слезы вдруг побежали из ее глаз. — Ты что, издеваешься, да? За что?
Она резко встала и отошла к окну. Человек растерялся.
— Я не сошел с ума, — проговорил он наконец. — Я не издеваюсь. Я серьезно.
Женщина вздрогнула, как от удара, взяла с подоконника сигареты и зачиркала спичкой. Человек насторожился. Ему стало ясно, что он сделал что-то не так. В повисшей тишине потикивали ходики.
— Странный ты какой-то, — наконец затянувшись, негромко сказала она в стекло и тревожно оглянулась на него. — Слушай, чего это ты все время?
— Чего я все время? — человек изо всех сил пытался понять, в чем дело.
— Ну говоришь чего-то. Слова разные…
— Слова?
— Ну да, — Таня невесело усмехнулась. — Не обижайся, только… будто ненастоящий ты какой-то, правда…
— Почему… ненастоящий? — раздельно, не сводя с женщины пристальных глаз, спросил человек.
Она не ответила — и тогда жернова воспоминаний заворочались в его лобастой голове.
— Простите, Таня, — медленно сказал он, вставая. — Простите, я, наверное, пойду.
— Подожди! — ее глаза заглядывали снизу, искали ответа. — Ты обиделся, да? Но я не хотела, честное слово… Господи, вечно я ляпну чего-нибудь! — она жалобно развела руками. — Не уходи, Слава, сейчас картошка будет. Ты же голодный…
Последние слова она сказала уже шепотом.
— Нет, — ответил человек, чувствуя, как снова начинает плыть земля под ногами. Он тонул в светло-зеленых глазах женщины. Ему хотелось сказать ей на прощание, что Минздрав СССР предупреждает… но почему-то промолчал, а потом, уже на пороге, сказал совсем другое:
— Таня, не сердитесь. Вы мне очень нравитесь. Это правда. Но я должен идти. Мне надо.
Говорить было трудно. Приходилось самому подбирать слова, и человек очень устал. Он хотел наконец во всем разобраться.
— Заходи, Слава, — тихо ответила женщина. — Я тебя накормлю, — и протянула пиджак.
Что-то встало у человека в горле, мешая говорить. Он, как маленькую, погладил ее по голове огромной ладонью.