— Ушли они, кажись. Ведь договаривались, что ждать никого не будут. Может, и прорвались, а может, и нет. Там немец плотно из минометов бил. Ух, страху я натерпелся!
Старшина постепенно приходил в себя, его мутило, но в целом он чувствовал себя сносно. Он приподнялся и попробовал сесть, Мамочкин взял его под локоть и помог.
— Тут одни солдаты, — поинтересовался Кожевников, — или женщины, дети есть?
— Нема, — ответил Мамочкин. — Как я понял, были они тута, но двое деток померли и еще женщина одна, а остальных старший лейтенант вывел наружу. Сказал, что негоже им в норах сидеть.
— Что за лейтенант?
— Он тута за старшого. Анисимов фамилия его.
— Анисимов?? — изумился Кожевников. — Давай, помоги мне встать, и пойдем.
Мамочкин бережно придержал Кожевникова за талию.
— Ты меня, как девку-то, не лапай, — нахмурился старшина. — Дальше я сам.
Они шли по узким и темным коридорам, пока не оказались в большом помещении с низким потолком. Тут было достаточно светло, а вдоль стен стояли топчаны, на которых располагались солдаты. Посредине комнаты находился большой дощатый стол, на котором лежало различное оружие и россыпи патронов. За столом восседал старший лейтенант Анисимов и чистил табельный ТТ.
— О, Митрич, очухамши! — обрадованно воскликнул лейтенант, поднимаясь. — Здорово, герой!
Они обнялись.
— Присаживайся. Есть, поди, хочешь?
Кожевников кивнул. Он уже и не помнил, когда последний раз ел.
— Рядовой, распорядись! — приказал Анисимов, и Мамочкин куда-то убежал. Старший лейтенант кивнул ему вслед: — Хороший у тебя парень, грудью тебя защищал. Я хотел тебя вместе с другими ранеными положить, а он настоял, чтобы тебя отдельно поместили, и сам ухаживал за тобой все это время.
— Как вы тут? — поинтересовался Кожевников.
— Воюем. Ведем диверсионную деятельность в тылу врага, — угрюмо произнес старший лейтенант. — Мы, брат, тут в глубоком тылу. Немец зачистки постоянно устраивает, а мы отбиваемся.
— Рад буду вам помочь.
— Мне Мамочкин сказал, что Дарья погибла? — осторожно спросил старший лейтенант.
— Да.
Они помолчали.
— Ладно. Давай, Митрич, оклемывайся потихоньку, — после некоторой паузы проговорил Анисимов. — У нас каждый боец на счету. Ты нужен. Держаться надо, пока основные силы не подошли.
— Что же это творится такое? — закрыл лицо ладонями Кожевников. Вопрос Анисимова снова разбередил его душу. — Когда же это все закончится?!
— Скоро, Митрич, скоро, — успокаивающе произнес Анисимов. — Вчера вон ребята советские самолеты в небе видели. Мы им еще надерем задницу.
Подошедший Мамочкин поставил на стол закопченный котелок, в котором дымилась картошка в «мундире», запеченная в углях.