Впрочем, есть простое объяснение тому, почему источник, из которого она черпает свои физические и нравственные силы, кажется бездонным, – у неё на руках два маленьких ребёнка. И ради них она будет работать по двадцать часов в сутки, щебетать и улыбаться, когда на душе тяжело. Даже если рядом на улице обрушится дом, Женя встанет, отряхнёт с себя кирпичную крошку и помчится на работу – добывать деньги…
Наверное, тогда я должна была промолчать?
А я не сумела.
И испортила человеку жизнь.
Пробежав «лошадкой» восемнадцать кругов по квартире (меня запряг Женин сын), я вернулась домой. Еле отбилась от штруделей – Евгения пыталась впарить мне пару штук для подкормки Никиты. Но я же помню: штрудели – её заработок. Поэтому не взяла. Тем более, что десерт вряд ли улучшит самочувствие Никиты. Сейчас его ничто не радует.
К моему возвращению милый всё так же шинковал противника. Его лицо было хмурым и сосредоточенным… Да, вишнёвый штрудель тут точно не поможет. Вот если б американцы случайно упустили в Атлантике ядерную ракету… И та бы угодила прямо в главный офис «Фросткома»…
Отличная перспектива!
Или, наверное, неплохо было бы, если б все поставщики вдруг объявили бойкот концерну, все заказчики аннулировали договора, а гендиректора «Фросткома» разбил паралич… Да, точно. Вот тогда бы мой милый воспрял духом.
Хм…
Неужели он так кровожаден?
Я внимательно осмотрела спину и затылок Никиты, поражаясь, каким незнакомцем вдруг может оказаться родной человек. Подумать только, ведь я прожила с ним четыре года, ни капли не сомневаясь в его добросердечии! А он пытается развязать локальную ядерную войну и хочет навлечь паралич на своего бывшего начальника!
Это ужасно.
Конечно, гендиректор «Фросткома» поступил отвратительно, выставив на улицу Никиту. Но пусть остаётся бодрым и здоровым – у него жена, дети…
Я подошла поближе и положила руку на плечо Никиты. Любимый продолжал отстреливать головы у солдат противника. Лихо, с блеском. Пока я бродила по гостям, его вооружение пополнилось и он закончил две «миссии».
Никита откликнулся на прикосновение, склонил голову набок, потеревшись щекой о мою руку.
Мой ласковый терминатор!
– Ю-ю-юль… – мечтательно протянул Никита, не отрываясь от экрана.
Я тут же домыслила окончание фразы. Оно было упоительным: «Малыш, а не завалиться ли нам прямо сейчас в кровать? Я так по тебе соскучился! Когда мы в последний раз занимались сексом, а?»
Да уж…
Это было очень давно.
Задолго до восстания Спартака!
– Юль, сгоняй за пивом, – попросил Никита. – Только побыстрее, через пятнадцать минут магазин закроется…