Дварф только покачал головой и возразил, что видывал магов, которые и с малыми жезлами умудрялись делать большие дела. После этого, однако, никто из команды не решился самолично выбрасывать обгоревший труп языческого чернокнижника за борт и таковую неприятную работу пришлось производить-таки мне.
Затем я поспешил найти каюту, в которой путешествовал этот язычник, надеясь, что и там может оказаться что-либо полезное мне в магических делах. Ее я скоро нашел и опознал по необычайно большому количеству книг.
В фолиантах этих описывались, большей частью, магические ритуалы, но, когда я в них заглянул, зубы мои застучали от ужаса ибо все в них было построено на страданиях живых существ, и не было такой пытки, которую не измыслили эти проклятые. В кровавых этих ритуалах пытали девиц, младенцев обоего пола, мужчин, женщин, стариков — любое человеческое существо могло быть использовано, чтобы, пролив его кровь, чернокнижник получил свою силу.
Поспешно замотав эти зловредные гримуары в узлы из одеял, я выволок их на палубу, утяжелил каменными ядрами и самолично выкинул за борт.
Как ни странно, поступок этот пуще прежнего убедил моих спутников в том, что я хорошо разбираюсь в магии и они стали смотреть на меня с еще большим уважением.
Меж тем, пред нами встала другая задача — коль скоро ватага оказалась рассеяна, прибыть в Скалистую крепость, в которую должна была быть доставлена реликвия, нам предстояло самим по себе. Никто из пиратов не сомневался, что «Милашка» — корабль достаточно быстрый — благополучно ускользнула от язычников вместе с дварфским королем и святыней на борту. И, уж, если «Милашка» дойдет до места назначения, то желательно и нам оказаться рядом, чтобы получить законную награду.
Поэтому Быстрые Глазки, Кривой, Грат и я собрались в капитанской каюте, чтобы обсудить предстоящий маршрут. К ужасу своему я осознал, что, сейчас, когда, если и видно какой корабль из нашей ватаги, то далеко у самого горизонта и удаляющимся на полной скорости, вся ответственность за прокладку курса ложится на мои плечи.
Не поняв сначала серьезности положения я начертил на карте прямую линию соединяющую наше, несколько условно определенное, нынешнее положение с пунктом назначения, но тут обнаружил, что в двух местах путь этот натыкается на рифы, которых в здешних местах оказалось в изобилии.
Схвативши карандаш и линейку, я нарисовал иной, совершенно безопасный маршрут, состоявший из двух отрезков под прямым углом друг к другу, но и Быстрые Глазки, и Кривой в один голос возразили, что плыть так имея на горизонте за кормой паруса вражеской эскадры — явное самоубийство: противник отрежет нам путь пойдя на перерез. Грат с ними согласился и я начертил новый маршрут, устроивший всех, кроме меня.