И тут я перестал жалеть его жену за потерю каких-то несчастных двух миллионов.
Как говорил Алекс, они могли себе это позволить.
* * *
Во вторник, рано утром, пока мать ушла наблюдать за тренировкой лошадей, я снова позаимствовал машину у Яна Норланда и отправился навестить мистера Мартина Толерона.
Если верить Интернету, проживал он в деревне Эрмитейдж, в нескольких милях к северу от Ньюбери, а точный адрес мне любезно подсказали в сельской лавке.
— О да, — сказала полная пожилая женщина, стоявшая за прилавком. — Здесь у нас все знают Толеронов, особенно миссис Толерон. — Тон предполагал, что миссис Толерон была не самой желанной покупательницей в этом магазине. Должно быть, подумал я, это как-то связано с ее непрерывными восхвалениями замечательного мужа, но, скорее всего, продиктовано завистью к богачам.
Дом Мартина Толерона на Яттенден-роуд, почти на самом краю деревни, являл собой внушительное зрелище и вполне соответствовал представлениям о том, как и где должен жить «капитан индустрии». Я притормозил у наглухо запертых высоченных железных ворот и надавил на кнопку домофона, не будучи уверен, что скажу, если мне ответят.
— Да? — донесся из железной коробки мужской голос.
— Мистер Толерон? — спросил я.
— Да, — ответил мужчина.
— Мистер Мартин Толерон?
— Да, — в голосе чувствовалось легкое раздражение.
— Мое имя Томас Форсит, — начал я. — Я бы хотел…
— Послушайте, — резко перебил он меня, — я не разговариваю с теми, кто ошивается у ворот. Всего хорошего. — Щелчок — и в коробке настала тишина.
Я снова нажал на кнопку. Ответа не последовало, тогда я позвонил снова, подольше.
И он вернулся.
— Что вы хотите? — раздался раздраженный голос.
— Вам что-нибудь говорит название «Рок Банк Лтд. (Гибралтар)»? — спросил я.
Он ответил не сразу.
— Как вы сказали, кто вы?
— Томас Форсит.
— Подождите. Сейчас я к вам выйду.
Я ждал, и вскоре из боковой калитки вышел невысокий толстяк и зашагал ко мне. Я смутно помнил его, видел на ужине у Изабеллы, где мы не обмолвились и парой слов. Внешность, подумал я, бывает обманчива. Мартин Толерон не производил впечатления мультимиллионера и капитана индустрии. Но с другой стороны, ведь и Александра Македонского вряд ли можно было назвать Адонисом. Говорили, что он был коротышкой с кривой шеей и разноцветными глазами — один карий, другой голубой.
Мартин Толерон остановился футах в десяти от ворот.
— Чего вам надо? — осведомился он.
— Просто поговорить, — ответил я.
— Вы из Департамента по налоговым и таможенным сборам?
Странный вопрос, подумал я, но, возможно, он боится, что я вручу ему повестку с вызовом в суд по неуплате.