Я не знал, какой реакции ожидать. И думал, что, возможно, старина Саттон не помнит, что ел вчера на обед, уже не говоря о том, что произошло год тому назад.
Однако я заблуждался.
Он все прекрасно помнил. Это читалось в его глазах.
— Родерик Уорд, этот жалкий воришка и грязный ублюдок, — произнес он это тихо, но вполне отчетливо. — С радостью бы свернул ему шею. — И он протянул ко мне обе руки, точно собирался вцепиться мне в горло.
— Родерик Уорд уже мертв, — сказал я.
Руки старины Саттона безвольно опустились на колени.
— Вот и славно, — произнес он. — Кто его убил?
— Погиб в автокатастрофе, — ответил я.
— Слишком легкая для него смерть, — с ненавистью заметил Саттон. — Я бы убивал его медленно.
Мне показалось это странным.
— А что он вам, собственно, сделал? — спросил я. Очевидно, за столь пылкой ненавистью стояло нечто большее, чем выбитое кирпичом стекло в окне.
— Он украл все мои сбережения, — сказал старик.
— Каким образом?
— С помощью придуманной им хитроумной схемы, — ответил Саттон. Потом покачал головой. — И я, старый дурак, купился. Не надо было его слушать.
— Так он украл ваши сбережения не в прямом смысле слова?
— Какая разница, — устало произнес Саттон. — Сын мой страшно обозлился. Говорил, что я промотал все его наследство.
Видно, этот Саттон-младший большим тактом не отличается, подумал я.
— Так в чем же состояла эта хитроумная схема Родерика Уорда? — спросил я.
Какое-то время он сидел молча, глядя на меня и словно прикидывая, стоит ли говорить всю правду. А может, просто пытался вспомнить.
Потом снова вынул вставную челюсть и стал ее разглядывать. Я не был уверен, что он понял мой вопрос, но через некоторое время он вернул искусственные зубы на место и начал свой рассказ:
— Я заложил дом, а полученные деньги инвестировал в какой-то крутой фонд, благодаря которому, как уверял меня Уорд, я разбогатею. — Он вздохнул. — А потом этот самый фонд лопнул, и я не получил ни гроша и остался на руках с закладной.
Теперь я понял, почему сержант-детектив Фред впал в такую ярость.
— Что за фонд это был? — спросил я.
— Не помню, — ответил он. Возможно, просто не хотел вспоминать.
— А с чего это вдруг Уорду понадобилось швырять кирпич вам в окно?
Старик улыбнулся:
— Да я насолил ему. Так, самую малость.
— Что? — удивленно воскликнул я. — Каким образом?
— Он пришел сказать, что я потерял все деньги. Я сказал, что надо что-то делать, как-то спасать ситуацию, но он сидел и с наплевательским видом твердил, что я должен понять одно: инвестиции могут расти, а могут и обрушиться, разом, как в этом случае. — Он снова улыбнулся. — Ну и тогда я просто вылил горячий чай из чайника ему на колени. — Он захохотал, вставная челюсть едва не выпала изо рта. Толчком большого пальца он вернул ее на место. — Видели бы вы, как он подпрыгнул! Недаром говорят: как ошпаренный. Едва штаны не сорвал. Обвинил меня в том, что я обварил ему яйца. Надо было оторвать их этому негодяю!