Ляйтер побагровел. С ненавистью глядя на англичан, он склонился над столом и, указав вытянутой рукой на Алекса, зарычал:
— Вы не имеете права задавать суду вопросы! Вы все вообще не имеете здесь никаких прав. Молчать! Почему их трое? — обратился он непонятно к кому. — Достаточно двоих. Уберите этого!
Полицейские бросились к Шеллену и потащили его к дверям.
— Быстрей! Быстрей! — кряхтели они, выталкивая его в коридор.
Прошло не более пяти минут, когда через неплотно прикрытую дверь Алекс услыхал приговор.
— У следственной комиссии в составе оберберейхсляйтера Приттвица (председатель), майора полиции правопорядка Катте и члена магистрата Цайтеля вина обвиняемого не вызывает сомнений. В соответствии с действующими на территории Дрездена положениями о борьбе с мародерством и саботажем он приговаривается к расстрелу. Приговор не обжалуется и приводится в исполнение в течении двух часов с момента оглашения.
Алекс сел на стул, в отчаянии обхватив голову руками. Дверь отворилась. Полицейские вывели бледного словно мел Каспера и повели по коридору. Шеллен встал. Проводив друга взглядом, он направился к двери. Не обращая внимания на вскочившего следом «хорька», он распахнул ее и бросился в зал.
— Вы совершаете убийство невиновного человека! — закричал он. — После войны, господин Приттвиц, вас обязательно разыщут и повесят. Это я вам обещаю, можете не сомневаться. Завтра же все в британских лагерях узнают про оберберейхсляйтера Приттвица…
Заместитель Груберхайнера вытащил из кобуры пистолет и навел его на Алекса.
— Не надо, — сказал Приттвиц, спокойно глядя в глаза пленного, но обращаясь к майору, — у этого человека истерика. Сейчас у многих истерика. — Он направился к выходу. — Если хочет, может присутствовать при расстреле. Таким, как он, это только на пользу.
— Зачем вы подписали протокол!? — Алекс едва не вцепился Гловеру в горло, когда их вместе с капелланом вывели на улицу. — Его нельзя было подписывать, вы что, не понимаете? Получается, что мы одобрили это судилище!
— Успокойтесь, Шеллен. Наш отказ ничего бы не дал. Они тут же составят дополнительный протокол о том, что мы присутствовали, но отказались подписывать. Свидетелей у них достаточно. И еще — в этом случае нам не сообщили бы место захоронения.
— Место захоронения, — пробормотал Алекс. — Вы так спокойно об этом говорите, словно все кончено. А ведь Каспер еще жив. Неужели ничего нельзя сделать?
— Ничего. Мне очень жаль, Алекс, но здесь мы бессильны.
На улицу вывели Уолберга. Его руки были скованы за спиной наручниками. Полицейские велели осужденному забираться в фургон грузовика, но он при всем желании не смог бы этого сделать.