— Я вас прекрасно понимаю, молодой человек, — закивал смотритель, жестом предлагая гостю стул. — Назовите имя усопшей и, по возможности, дату захоронения.
— Шеллен Вильгельмина, август тридцать девятого. Перед самой войной. Она должна быть похоронена в фамильном склепе Альтраудов.
— Ах вот как, Фрида, неси-ка нашу с тобой книгу, — скомандовал инвалид девочке. — Та-ак, сейчас посмотрим. Шеллен, тридцать девятый год, склеп… как вы сказали?
Он раскрыл большую и, судя по закругленным и замшевым от времени уголкам когда-то жесткой картонной обложки, очень старую амбарную книгу.
— Семейство Альтраудов, — повторил Алекс. — Там еще должна быть латинская надпись… кажется, о небесных вратах. Да! И ангел с веткой дуба или лавра. Так описал мне надгробие мой друг.
— Что ж, поищем. — Смотритель водил пальцем уцелевшей руки по строчкам измятых пожелтевших страниц, что-то бормоча себе под нос.
— Дедушка, а я знаю эту могилу, — сказала вдруг девочка. — Она рядом со старым генералом. Весь последний месяц один дяденька приносит туда цветы. Я спросила его, где он их достает в марте, а он сказал, что покупает в оранжерее за городом.
— А ты ничего не путаешь? — спросил смотритель.
Девочка вытянула вперед обе руки со сжатыми кулачками.
— Вот так ангел держит ветку с листиками и желудями, — сказала она.
— Рядом со старым генералом, говоришь? Это возле памятника генералу Герману Блюму, — пояснил он посетителю, — бывшему командиру восьмого лейб-гренадерского полка Фридриха Вильгельма III, он же первый Бранденбургский. — По всему, дед был старым солдатом кайзеровской армии. — Что ж, пойдемте, посмотрим. У Фриды прекрасная память. Мне кажется, она знает здесь уже каждый камень.
При словах девочки о свежих цветах Алекса охватила нервная дрожь. Если она ничего не путает, значит, кто-то ухаживает за могилой его матери. Но это мог быть только брат Эйтель! Больше некому.
— Если кто-то посещает могилу, стало быть, у вашего друга здесь есть родственники. Он ничего о них не говорил? — спросил смотритель, когда они все втроем направились вдоль аллеи, по обочинам которой лежали аккуратные кучи из прошлогодних листьев.
— Да, разумеется, говорил, но он не был уверен, что они не уехали, так как давно не получал от них писем,— продолжал сочинять Алекс. — А скажи, Фрида, как выглядит тот человек, что приносит цветы? — обратился он к шедшей рядом девочке.
Девочка остановилась и как-то смешно нахмурила брови.
— Он очень стра-ашный, — прошептала она, — но мне его жалко, потому что он добрый.
— Ты сказала страшный?
— Да. У него черная повязка вот тут, — она приложила ладошку к своему левому глазу, — или тут, — ладошка переместилась на правый глаз. — Нет, тут! И еще шрамы.