Он так и не пришел тогда ни к какому выводу. Только, когда завыли сирены, а Лондон в те недели бомбили почти ежедневно, он не бросился в ближайший парк искать убежище Андерсона[37], а продолжил медленно брести вдоль парапета, словно решил вверить свою судьбу высшим силам, которые, если будет на то их воля, разрубят гордиев узел его внутренних противоречий одним смертельным ударом. Но либо высшие силы не усмотрели в ситуации Алекса Шеллена никакой проблемы, предоставив ему дальнейшую свободу действий, либо им было просто не до него, только его имя не попало тогда в список из нескольких тысяч погибших в тот день — 29 декабря — лондонцев. А может, его защитил тот самый, выигранный им талисман в виде невзрачного серебряного кольца. Алекс не мог этого знать, как не мог он знать, например, и того, что проигравший кольцо веселый матрос с эсминца «Бристоль» был убит в этот вечер на одной из улиц Сити, не успев добраться до укрытия.
— Ну, не хочешь рассказывать, не надо, — без тени раздражения сказал Эйтель. — А как у вас на тренажерах имитировали высоту? На нас, например, надевали маски, в которые из баллона подавали азото-кислородную смесь, сходную с составом воздуха на семикилометровой высоте. Каждый при этом должен был сто раз написать на листе бумаги одно и то же предложение. Потом, когда мы приходили в себя, инструктор под гомерический хохот всего взвода зачитывал нам эту писанину. Там были такие перлы! У большинства, конечно, просто ничего нельзя было разобрать. Строчки превращались в сплошные линии с завитками. Но у некоторых почерк оставался вполне читаемым, менялся только смысл написанного. Один, например, просил за что-то прощения у своей мамы, другой требовал от фельдфебеля Флюгеля вернуть долг (а когда потом его спрашивали, кто такой Флюгель, он лишь удивленно таращил глаза), третий делал некой Гертруде непристойное предложение. Его потом достали с этой Гертрудой… Да-а, смех смехом, а пару человек в итоге списали в наземные службы, как не прошедших испытание «высотой». Только, скажу я тебе, приходилось мне потом без маски бывать и на семи километрах, и на десяти, и закрались в мою голову сомнения насчет этой смеси в баллонах. Большие такие сомнения…
— А нас испытывали в барокамерах, но ничего писать не заставляли, — сказал, улыбаясь, Алекс. — А как ты встретил войну, Эйтель?
— Как и многие, 1 сентября услышал выступление Гитлера по радио.
— А я — третьего. Чемберлен в своем обращении по Би-Би-Си сказал, — Алекс откашлялся и скрипучим голосом престарелого аристократа произнес. — Должен сообщить вам, что мы находимся в состоянии войны с Германией.