— Ну, не то чтобы боюсь… Я не так часто ее вижу. Не боюсь, а… Нет, мне трудно объяснить.
— Ты так нелепо ведешь себя, — продолжал Максим. — Подумать только — не позвать ее, когда разбила эту штуку. Тебе только и надо было, что сказать: «Возьмите ее, миссис Дэнверс, и отдайте склеить». Это бы она поняла. А вместо того ты суешь осколки в конверт и прячешь их на дно ящика. В точности как младшая горничная, а не как хозяйка дома.
— А я и правда похожа на младшую горничную, — медленно произнесла я, — очень многими своими чертами и повадками. Я и сама это знаю. Вот почему у меня так много общего с Клэрис. Мы с ней стоим на равной ноге. Из-за того она меня и любит. На днях я ходила навещать ее матушку. И знаешь, что та сказала? Я спросила, как она думает, Клэрис у нас хорошо? И она ответила: «О да, миссис де Уинтер, Клэрис так у вас все нравится, она говорит: „Даже не похоже, что она леди, мам, кажется, она — одна из нас“». Как ты думаешь, это похвала с ее стороны или порицание?
— С ее стороны — не знаю, — сказал Максим, — но, вспоминая мать Клэрис, я бы воспринял ее слова как оскорбление. В доме у них всегда ужасный беспорядок и пахнет вареной капустой. Было время, когда там копошилось девять маленьких ребятишек, а сама она возилась на огороде без туфель, повязав голову старым чулком. Мы чуть не предложили ей съехать. Не представляю, почему Клэрис такая чистюля и аккуратистка.
— Она прожила много лет у тетки, — сказала я подавленно. — Не скрою, на серой юбке у меня спереди на подоле пятно, но я никогда не хожу без туфель, и не подвязываю голову старым чулком.
Теперь я понимала, почему Клэрис, в отличие от Элис, не смотрит с таким презрением на мое нижнее белье.
— Может быть, мне потому приятнее ходить в гости к матери Клэрис, чем к таким людям, как жена епископа? — продолжала я. — Жена епископа ни разу не сказала, что я — одна из них.
— Если ты будешь надевать грязную юбку, когда едешь к ней с визитом, вряд ли она когда-нибудь скажет так, — подтвердил Максим.
— Конечно же, я не ездила к ней в старой юбке. Я надела платье, — сказала я. — И вообще, я невысокого мнения о людях, которые судят о других по одежке.
— Я думаю, жена епископа не придает никакого значения тому, кто как одет, — сказал Максим, — но она, возможно, сильно удивилась, когда ты села на самый краешек стула и отвечала лишь «да» и «нет», словно пришла наниматься в прислуги, а так именно ты и вела себя в тот единственный раз, что мы с тобой вместе ездили к кому-то с визитом.
— Я же не виновата, что я робею.
— Конечно, милочка, я знаю. Но ты и не пытаешься перебороть себя.