— В «Таймсе» писали, что в Лондоне было больше двадцати семи градусов, — сказал полковник Джулиан.
— Неужели? — сказала я.
— Да. Должно быть, ужасно для бедняг, которые не могут выехать за город.
— О да!
— В Париже бывает еще жарче, чем в Лондоне, — сказал Фрэнк. — Помню, я провел как-то в Париже дня три в середине августа. Было невозможно спать. Во всем городе — ни глотка свежего воздуха. Градусник показывал тридцать два градуса.
— Ну, эти французы ведь спят с закрытыми окнами, да? — сказал полковник Джулиан.
— Не знаю, — сказал Фрэнк. — Я останавливался в отеле. Там останавливаются в основном американцы.
— Вы, конечно, хорошо знаете Францию, миссис де Уинтер? — спросил полковник Джулиан.
— О нет, не очень, — сказала я.
— Да? А я почему-то думал, что вы прожили там много лет.
— Нет, — сказала я.
— Она жила в Монте-Карло, когда я встретил ее, — сказал Максим. — Но ведь Монте-Карло не Франция, не так ли?
— Пожалуй, нет, — сказал полковник. — Там, верно, встретишь людей со всего света? Говорят, побережье очень красиво.
— Очень, — сказала я.
— Не такое суровое и дикое, как здесь? А все равно, я знаю, какое из двух я бы выбрал. Если хочешь как следует обосноваться, лучше Англии места нет. Только здесь, у нас, чувствуешь твердую почву под ногами.
— Возможно, французы говорят то же самое в отношении Франции.
— О, без сомнения, — сказал полковник Джулиан.
Несколько минут мы ели молча. У меня за стулом стоял Фрис. Мы все думали об одном, но из-за Фриса должны были разыгрывать этот фарс. Фрис наверняка думал о том же. Насколько все было бы проще, если бы, отбросив условности, мы включили бы его в общий разговор, если ему было что сказать. Вошел Роберт с напитками. Подали вторую перемену. Миссис Дэнверс не забыла о моем пожелании. Все было горячее. В горшочках. Что-то из мяса под грибным соусом.
— Все были в восторге от вашего костюмированного бала, — сказал полковник.
— Я очень рада.
— Такие вещи приносят огромную пользу графству, — сказал он.
— Да, вероятно.
— Всем человеческим особям, по-видимому, присуще это инстинктивное желание рядиться, изменять свою внешность какой-либо личиной.
— Значит, я какая-то иная особь, — сказал Максим.
— Я полагаю, желание выглядеть иначе, чем всегда, только естественно, — сказал полковник. — Все мы в чем-то остаемся детьми.
Интересно, какое удовольствие он получил, переодевшись Кромвелем, подумала я. На балу я его почти не видела. Весь вечер он просидел в кабинете, играя в бридж.
— Вы не играете в гольф, миссис де Уинтер? — спросил полковник.
— Нет, к сожалению, нет.