Картины шли не по порядку, а вперемешку. Они мелькали все быстрее и быстрее, а гудение машины перешло в оглушительный свист, терзающий душу.
Города и деревушки... сражения и изматывающие походы... празднества, светские и религиозные... мой седьмой день рождения и подаренный Дворкином меч... схватка с адскими тварями... детские игры на улице... лица давно позабытых людей...
В воздухе передо мною начал медленно проступать узор: изящные изгибы и повороты, петли и повторы – извилистые очертания, словно пришедшие из какого-то моего позабытого сна. Вокруг меня плавали голубые искорки. Все это заслонило от меня Дворкина, и я видел теперь лишь его силуэт. Дворкин вскинул руки, словно собираясь провести по возникшему узору пальцем. Когда он коснулся узора, тот налился рубиновым сиянием.
На меня накатилась новая волна воспоминаний: все новые и новые лица, сражения, давние события... Они чередовались все стремительнее и в конце концов слились и превратились в какую-то неясную, размытую картину, а свист перешел в невообразимый визг – казалось, что от него мой череп вот-вот расколется. Глаза мои жгло огнем, а по коже бежали мурашки. Я попытался вскочить, вырваться из хватки машины, но не смог даже пошевелиться. Я открыл было рот – попросить Дворкина, чтобы он прекратил, – но с губ сорвался лишь крик боли.
Машина убивала меня.
Я попытался изгнать ее из своего сознания, но она лишь загудела еще громче. С силой зажмурившись, я почувствовал, как рвутся в клочья мои мысли, как улетучиваются воспоминания. И вот я уже просто не могу думать, потому что исчезло все, и осталась лишь боль... боль... боль...
Я хватал воздух ртом, словно рыба, выброшенная на берег, пытался вздохнуть...
Тьма обрушилась на меня, словно камень.
Я спал.
Я летел... парил... плыл...
Я видел змееголовых чудищ и постоянно изменяющийся калейдоскоп миров...
Илериум в рабстве у адских тварей.
Владения Хаоса, в точности такие же, как на карте у Фреды: воздух пульсирует от жутковатых, сверхъестественных разрядов молний, а вокруг меня здания, движущиеся, словно живые существа, и изгибающиеся совершенно немыслимым образом...
Миры, заполненные огромными пустынями, бескрайними океанами и девственными лесами, где еще не ступала нога человека...
«Ко мне...»
Пустыни и болота...
Города, на улицах – снующие, словно муравьи, люди...
Изъеденные ветром скалы, безводные и безжизненные...
«Придите ко мне...»
У меня мороз пробежал по коже, а изнутри в ответ ему поднялась волна ненависти и отвращения. Этот голос... Я уже слышал его!
«Придите ко мне, сыновья Дворкина...»