Даня на секунду задумался и решительно мотнул головой.
— Готов.
— Смотрите прямо на меня, — негромко приказал попутчик.
Даня вытаращил глаза и мысленно повторил три своих вопроса.
— Любопытно, — медленно произнес астроном. — В последний раз эти три вопроса, в иной последовательности, задавал мне один самоубийца при отплытии… впрочем, это неважно. Что же, ответ будет короток, но вам ведь не нужно много. Вы хотите знать — да или нет?
Даня кивнул, трепеща.
— По первому вопросу, — изрек незнакомец, напряженно вглядываясь в его карие глаза своими серыми, — несомненное и безусловное да, но подумайте, нужно ли вам это? Не лучше ли так, как было?
Даня вздрогнул.
— По второму, — задумчиво продолжал оракул, — я не был бы столь категоричен. И все же да, да, при всех оговорках, слишком понятных вам самому.
Он важно кивнул и потер виски, отчего глаза его на миг стали китайчатыми.
— Что до третьего, то я удивляюсь, — произнес он, слегка разводя руками. — Отчего вы думаете, что это важно? Почему вам не спросить меня что-нибудь о России?
— Вы же сказали — о себе, — пролепетал Даня.
— Я? Ничего подобного. Это вы сами себе сказали. Но раз вам в самом деле важно, скажу одно: это произойдет вовсе не так, как вы думаете, и не ранее, чем будете готовы, но случится с той же неизбежностью, с какой мы приближаемся к месту нашего назначения. Что, довольно?
Даня не знал, смеяться ему или пугаться. Его три вопроса были: устроится ли он на работу у дяди, стоят ли чего-нибудь его стихи и окончится ли в Ленинграде наконец его затянувшееся девство. Астроном ответил точно, хотя ответы его были приложимы к любым трем вопросам, вплоть до тревоги о возможной войне с Англией. Но про Англию Даня не спрашивал.
— Хорошо, но можно еще? — попросил он еще один шанс, надеясь задать такой вопрос, на который не может быть расплывчатого ответа.
— Я сказал: не больше трех. Это страшная трата умственной энергии, и потом — зачем вам знать будущее? Все равно узнаете.
— Я хотел не о будущем…
— Нет, нет. Да вы и сами легко научитесь. Упражнение простое: вам достаточно представить себя на чаше весов, но с абсолютной достоверностью, с буквальным видением их, с ощущением даже холода от их бронзы. И тогда вы сами почувствуете, поднимаетесь или опускаетесь. Для остроты чувств, пожалуй, полезно вот что, — и астроном неуловимым движением вынул из кармана плаща три резных китайских шарика. — Купите где угодно и катайте вот этак, — шарики так и замелькали между его длинными пальцами. — С этими движениями и вопросов не будет. Вопрос — всегда от неуверенности, а если правильно вращать — уверенность всегда с вами.