Вечером мы долго сидели возле хижины, курили до тех пор, пока роса не загнала нас внутрь. Грохот прибоя был последним звуком, который услышал я перед тем, как заснул усталый, измученный и счастливый… Но перед тем как провалиться в пучину сна, у нас с Хелен произошел короткий разговор.
— Почему ты называешь его Убийцей? — донесся до меня ее голос с узкой кровати, стоявшей у противоположной стены хижины.
— Так его называли в нашей «коммандос».
— Он что, творил какие-то ужасные вещи? — после долгой паузы спросила она.
— Всем нам приходилось делать то же самое.
— Но теперь-то ты от этого избавился?
— О чем ты говоришь?
— Тебе не снятся кошмары?
— Нет. Ничего подобного не испытываю.
— Интересно, — пробормотала она перед тем, как заснуть, — у всех ли война прошла так бесследно?
Если бы мы знали, что это наш последний мирный день в Плеттенбергском заливе! На следующее утро мы опять рыбачили. Правда, без особого успеха, если не считать акул. К полудню упаковали пожитки и отправились в долгий обратный путь. Тут-то нам и был уготован один из многих сюрпризов и ужасов, ожидающих нас. Машину остановили возле самой деревни двое полицейских. Одним из них был Ван Виллинген. Он кивнул нам вместо приветствия и в упор уставился на сидевших сзади Эдди и Уайта.
— Ну, как рыбалка? Хорошо клевало?
Мы расцвели от удовольствия и показали пойманную рыбу.
— Вам повезло. У вас теперь есть алиби. Прошлой ночью здесь произошло убийство.
Хелен сжала мне руку, а сам я почувствовал, как весь похолодел, несмотря на жаркое солнце.
— Убийство? — переспросил я растерянно. — Что случилось?
— Еще одно убийство, вот что случилось. — Ван Виллинген был сосредоточен и внутренне напряжен. Понятно было, что ему хотелось побыстрее избавиться от нас и начать действовать, а не отвечать на глупые вопросы. Учтивость его, однако, вынуждала терпеливо отвечать на сбивчивые наши вопросы. — Примерно то же самое, что и в прошлый раз, — угрюмо объяснял он. — Ограбили магазин Клоофа. Опустошили ящик с деньгами и вскрыли сейф. Похищено фунтов восемьдесят-девяносто. Так, по крайней мере, утверждает его дочь. Бедный старик Клооф. Он в этом году собирался на покой.
— Он мертв?
— Когда мы появились, он уже был мертв.
Мы распрощались с Ван Виллингеном и покатили в деревню, охваченную беспокойством. На каждом шагу полиция, кучки людей на углах, серьезные лица, гневные взгляды. Впервые за все время цветные перепуганно шарахались от нас в стороны, словно боясь угроз и ударов… Охваченная горем миссис Боэрзма сидела в магазинчике.
— Бедный старик Клооф! — повторила она слово в слово восклицание Ван Виллингена. — Ему было уже за семьдесят. Он всегда был нашим хорошим другом. Кто мог сделать такое со стариком?