Голем обосновался на небольшом, более-менее ровном пятачке между крупными обломками скал. Недостатка в метательных снарядах он явно не испытывал. И выглядел как грубое подобие человека — огромный камень в три человеческих роста, изображающий тело, маленькая голова, составные руки и ноги. Причина человекоподобного образа заключалась в том, что чародей-кукловод при управлении ассоциирует себя с големом, и как объясняли искусники, другая форма голема намного сложнее в управлении и поэтому не используется. Не всякий чародей может не просто представить себя, например, змеей, а управлять телом и двигаться, как змея.
Голем (или точнее управляющий им чародей) потерял их из виду и перенес бросание камней на другие цели — дозорных, к которым присоединился десяток коменданта. Они отвлекали внимание голема, вернее чародея-кукловода, периодически появляясь в поле его зрения, стреляя по голему и заставляя того реагировать.
— Нашел, откуда управляют этим чурбаном? — спросил Инжи у Тарлоса. Остальные воины отвлекали на себя внимание голема и заставляли его шевелиться еще и по той причине, что искуснику надо было определить место, где спрятался кукловод.
— Нет. — Покачал головой искусник. — Они ловко сделали — от голема во все стороны идут управляющие нити, или кажущиеся таковыми, среди которых прячутся настоящие. У меня недостаточно высокая квалификация в артефакторике, чтобы правильно разобраться в этом хитросплетении. К тому же, чародейские методики такого плана мне плохо знакомы.
— А почему голем стоит на месте, а не движется вперед? — задал вопрос старший дозора. Военного опыта у него не было, поэтому вещи, очевидные для воинов, прошедших мясорубку тяжелых боев, у него вызывали недоумение.
— Просто чародей-кукловод и его группа поддержки, скорее всего, из обычных воинов и, возможно, еще одного боевого искусника, прячутся под иллюзией, которую в принципе можно обнаружить при передвижении. Если на войне существует целый комплекс мероприятий по сокрытию групп, то здесь вряд ли используется что-то такое же тяжеловесное. Просто прикрылись иллюзией, которая хорошо скрывает людей только в неподвижном состоянии. Скорее всего, она скрывает и тонкие возмущения, присущие чародейству и Искусству, так как я ничего не чувствую.
— А ты, Муэнко, можешь что-нибудь сделать? — комендант обратился к жрецу.
— Вряд ли бог Сарс откликнется по такому пустяковому поводу, — с сомнением пробормотал Муэнко, — но я попробую. — Он уселся поудобней, прислонился спиной к скале, закрыл глаза и замер. С любопытством понаблюдав за ним некоторое время и не дождавшись результата, комендант поманил к себе искусника и, чтобы не мешать жрецу, тихо проговорил: