Лезвие глубоко вошло в тело мага.
Конечно, это не убило хобгоблина, – он был уже мертв, и останется мертвым вечность, превратившись в стражника Подземелья. Таково было желание его брата, покойного Харубея, – тот хотел, чтобы дэвы мучились даже после смерти.
А кто не желает этого своим врагам?
Ладонь Громобоя дернулась, и огненный шар медленно стек по его руке, сжигая ее дотла. Остались только обугленные кости, но почти сразу же рассыпались и они.
Я побежал.
Бежал, что есть сил, толкая Громобоя вперед.
Конечно, чародей мог легко разломать мое копье-самоделку. И он это сделал. Хобгоблин взмахнул рукой, – той, что еще осталась, – и лапа мантиспы разлетелась в щепки.
У меня в руках остался только куцый обрубок.
– Ты опоздал, – сказал я.
Громобой покачнулся, и понял, что стоит у края скалы.
Я наотмашь ударил его по лицу, обломком копья.
Волшебник взмахнул рукой, и полетел в пропасть.
Огненная волна накрыла его, и я услышал сдавленный крик. Страж Подземелья понял, что ему придется умереть еще раз.
3
Время!
То, что мы тратим так безрассудно, и чего нам никогда не вернуть.
Алый рассвет поднимался за плечами Бубновой дамы.
Еще чуть-чуть, – и проклятие Харубея вырвется на свободу.
Я подбежал к другому краю скалы, и заглянул вниз. Черные глаза игуан смотрели на меня из ущелья.
Увидев меня, твари заволновались; они пытались взобраться вверх по скале, их тонкие усы вздрагивали, а из распахнутых ртов тянулись тонкие языки, с жалами на конце.
Целоваться с ними сразу же расхотелось.
А где же моя гондола?
Как я и думал, – никто не стал меня ждать. Тяжелые корзины, покачиваясь, вязко ползли под сводами пещеры. Они двигались медленно, болезненными рывками, – но за то время, пока я развлекался с хобгоблином, успели отплыть уже далеко.
Слишком далеко.
Но это не страшно.
Веревка с крюком снова лежала у меня в рукаве, смотанная и готовая к броску. Она скручивается сама, надо только слегка повести локтем.
Огненный смотрел на меня, вцепившись в края корзины.
Ему не терпелось увидеть, как я пойду на обед двухглавым.
Теперь у меня появился выбор. Гондола рыжего была ко мне ближе всех. Я мог забросить мифриловый крюк туда, – и знал, что не промахнусь. Вот только хобгоблин сразу отцепит «кошку».
Или не сразу.
Сначала подождет, пока я зависну над ущельем двухглавых.
Значит, выберем другую гондолу…
Пары чиаранга уже почти вышли из моей крови. Он быстро действует, сразу же карает за это, – и уходит, не оставив ничего, кроме головной боли, и вкуса меди во рту. Значит, я снова в форме, и готов бросить «кошку».
Я размахнулся.