— И что с того? Ограбить что ли хотят? — удивилась я, стараясь не обращать внимания на сочные комплименты, от которых краснели даже уши и как-то подозрительно теплело в груди.
— Хотели б, давно бы ограбили, как бы нас до засады не вели, их четверо, под гуляк запоздалых косят, — одними губами промолвил рыжий конспиратор и по совместительству знаток уникальной непотребщины. — Ну ничего, я тут одну тропинку знаю, с виду глухой тупик. Так что иди спокойно, будто и не заметила ничего. Пусть думают, что мы у них в руках.
Будто я что-то и в самом деле заметила? Не скажи мне Лакс, так ничего и не узнала бы. До Штирлица мне далеко, я даже на пастора Шлага не претендую, а перед всякими Зорге и Лазо могу только уважительно склонять голову, но в последователи их не стремлюсь. Кончина в печке не по мне.
Если кто развеселился от вестей о слежке, так это Фаль. Сильф тут же принялся крутиться у меня на плече, высматривая засады, ловушки и прочие восхитительно интересные вещи. Я, в общем-то, тоже не особенно беспокоилась, считая, что Лакс малость перебарщивает. Коль идут за нами какие-то мерзавцы, так пусть себе идут, может, тут у них гнездо. А кроме шуток, когда подберутся поближе да разглядят, что я магева, так сами деру дадут. Авторитет, наработанный моими коллегами — отличная мера защиты. Пока же я решила потрафить мании преследования Лакса и увлеклась розыгрышем сценки: "пьяный спутник заигрывает с магевой", тем более, что рука вора, уверенно обвившаяся вокруг моей талии, оказалась приятным дополнением к спектаклю. Давненько я вот так с парнями не ходила. Не приняты у нас больше такие нежности, а ведь жаль, ей богу, жаль!
— Проулок рядом, слева. Готовься, Оса, чуток пробежаться, — предупредил меня в скором времени Лакс, нагнувшись к моему ушку и усиленно делая вид, будто шепчет милые непристойности.
— Как скажешь, милый, — я усиленно захлопала ресницами и почти повисла у вора на шее, впрочем, целовать его не стала, дабы не дезориентировать если не Лакса, то уж точно саму себя.
Парень прижал меня сильнее и, сделав вид, что теряет терпение, дернул в сторону совершенно сплошной на первый взгляд чернеющей стены. Мы провалились в проулок, освещенный лишь искорками звезд, да парой жалких лучиков, сочащихся из-под закрытых ставень довольно высоко на верху, этаже третьем или очень высоком втором. Под ногами шуршало и чуть-чуть поскрипывало. Мощенная булыжником площадка местами была покрыта шелухой от семечек и орехов, похоже, кто-то очень любил лузгать их у окошка и сплевывать вниз. Карлсон что ли в Патере завелся?