— Мы ведь, как я поняла, приглашены, на трапезу и ночлег, так давайте мы поужинаем с одним из вас, а спать придем к костру другого. Устраивает?
Эльфы заморгали, переглянулись с облегчением и отвесили мне скромный полупоклон:
— Как пожелает магева.
— А еще мы можем и тут и там покушать, — задумчиво встрял Фаль.
— Ты-то можешь, а вот мы, боюсь, нет, — рассмеялась я.
Все рассмеялись и, как говорят в сводках новостей, в теплой и дружественной обстановке, добрались до стоянки Тириэля. Обещанного костра нигде поблизости не наблюдалось, вероятно, выражение было метафорическим. В такую жару костры я заметила в лагере только в одном направлении. Оттуда же доносились ароматы съестного, полевая кухня работала одна на всех. А потому еда, которую нам предложили, усадив на какие-то пестрые длинные подушки у стенки скромного темно-синего, расписанного мелкими незабудками шатра, оказалась самой натуральной: маленькие изящные салатнички с мелко-мелко порубленной зеленью и орехами, все заправлено каким-то легким маслом, длинные полоски еще горячего, необычайно нежного, хорошо прожаренного мяса и мягкие булочки, если не испеченные тут же, то точно прогретые у огня. На десерт выдали пестрые пластинки, очень похожие на яблочную пастилу. А поскольку это всегда было моим любимым лакомством, я даже почти простила эльфам покушение на Лакса. Вор, похоже, успел оклематься от пережитого шока и ел с немалым аппетитом, а может на нем так шок сказывался: чем страшнее, тем больше жрать хочется. Знавала я одну девицу, которая перед экзаменами никак наесться не могла, уж и в аудиторию заходить пора, а она все какой-нибудь пирожок жует.
Пока мы насыщались, оба эльфа, взвалившие на себя долг гостеприимства, сидели рядом, клевали со своих тарелок как птички, не в смысле много и жадно, как на самом-то деле, а по чуть-чуть, словно не ели, а дегустировали каждый кусочек. Парни обменивались с нами лишь ничего не значащими вежливыми фразами о еде и интересовались, не желаем ли мы добавки, но по едва заметным нетерпеливым движениям было видно, что совсем не прочь поболтать с людьми чуть позднее. Поодаль смеялись, болтали, ходили кругами другие эльфы, как мне показалось, с точно такими же целями. Так, наверное, во времена Союза, совки вели себя с иностранцами. Легкая опаска, интерес, жажда общения перемешивались в столь плотный коктейль, что определить, каких чувств больше, было бы затруднительно. Все это показалось мне капельку странноватым, ведь это для людей сменилось больше десятка поколений со времен войны и былая враждебность улеглась, а долгоживущие эльфы вполне могли помнить рознь так ярко, словно все случилось еще вчера или… Да, пожалуй, я поняла почему большая часть снующего вокруг народа казалась мне подростками на пикнике: они и были преступно молоды по их меркам, почти дети, родившиеся и выросшие после войны. Вот почему никакой открытой враждебности к людям не испытывали. Тот, кто собирал это посольство, либо отличался поразительной наивностью, либо был прожженным дипломатом. Я пока не осознала в полной мере тактических преимуществ избранной стратегии, да, собственно говоря, и не особенно стремилась до всего докопаться. Кто они мне? Симпатичный народ, сегодня я ужинаю у их шатра паэлори (салатом), фаэнто (мясом) и уилоссой (пастила), а завтра поеду дальше. У них свой путь, у меня свой. Я им ничем не обязана, а они, исполнив долг гостеприимства, полностью рассчитаются за свою шутку со стрелами.