– Ну хорошо. Я тебе верю. Дядя. Но не вздумай надо мной шутить, ибо кара моя будет… э-э-э… кара будет. Да. Ужасна. Жестока… кара… будет.
– Что вы, ваше высочество! И в мыслях не было шутки шутить. Дон Стефан, регенерационная камера для принца готова?
– Да, ваше сиятельство. Полностью готова и ждет пациента.
– Я предлагаю не тянуть и начать процедуру оздоровления. Это будет полезно для вашего высочества.
– И сколько я там проваляюсь?
Герцог вопросительно посмотрел на дона Стефана и тот торопливо ответил:
– Пребывание в камере рассчитано на двое суток. Затем комплекс реабилитации, который может проводиться вне центра. Главное соблюдать режим и рекомендации. Для надежного восстановления пролеченных органов и тканей потребуется от четырех до пяти месяцев. Точнее, не более четырех с половиной. Во многом это зависит от состояния здоровья его высочества.
– А потом, – буркнул Константин. – Что я буду делать потом? Ты говорил, что мне придется неопределенное время провести в этой долбанной дыре.
– Для вашего развлечения, на моей яхте доставлено двадцать девочек и десять мальчиков на любой вкус. Только очень прошу, в связи с трудностью замены…э-э-э…выбывших, будьте немного поаккуратнее с ними.
Глядя на мечтательное выражение лица принца и стеклянный взгляд, обращенный куда-то в потолок, о будущем он думать не привык и замена, скорее всего, потребуется очень даже скоро. Герцог вздохнул и жестом предложил дону Стефану заняться принцем. Тот поклонился и, почтительно взяв того под локоток, повел его куда-то вглубь станции.
– Пошли Томас, дружище, посидим немного в операционном зале. Поболтаем. Винца попьем, – предложил герцог второму ученому. Тому, что помоложе седого Стефана.
На фоне подтянутого и спортивного сюзерена дон Томас выглядел несколько оплывшим от сидячей работы, грузноватым, но крепко сбитым. Ростом он был пониже Манфреда, имел крупные черты лица, носил слегка растрепанную черную бороду с проседью и густые усы. Русые волосы зачесывал гладко назад, открывая большие залысины, придавшие его облику некую ученую монументальность и солидность.
– Винца, говоришь? – усмехнулся Томас. – Не то ли самое, что ты воровал у своего папаши, когда мы учились в универе?
Герцог усмехнулся:
– Сколько мы с тобой встречаемся, столько же ты задаешь мне этот вопрос. Радует, что хоть что-то в этом мире есть незыблемое и прочное. Отвечаю со всей традиционной обстоятельностью: Нет. Не то же самое, ибо то самое провалилось в наши желудки более тридцати лет назад и мы в виде отходов окропили им очередной ближайший сортир. А вино та-ко-е-же! И даже лучше, поскольку из той же самой партии и, следовательно, выдержка с каждым годом все больше и больше, что ему, несомненно, пошло на пользу. А пью я его только с тобой, ученый таракан, а ты нагло пользуешься моей добротой.