Майор вызвал добровольцев в поиск за «языком». Отозвалось десять человек (вот что значит новички!). Он рассматривал их лица, как близорукий. Потом сам отобрал семерых и отправил в сторону противника, в обход справа. Напутствия его были такими же напористыми и бессмысленными, как и те, что он давал мне. Офицеры перешептывались и пожимали плечами.
Не выходила из головы эта семерка, они ничего не смогут там сделать; семь перворазников, семь добровольцев; это их первый выход, первый поиск, и с ними ни одного мало-мальски опытного человека… Опасная мысль подкрадывалась сама собой — от такой мысли в башке появилось непонятное кружение. Вспомнилось скверное.
… Я ожидал письменного приказа штаба корпуса на эту самую операцию и должен был доставить в батальон запечатанный пакет. Один из моих знакомых штабистов сказал, что мне еще ждать да ждать… Трава после небольшого дождя была мокрая. Я взял да и улегся на широкий сухой шлейф большой палатки. Блаженствую. Никто не обращает на меня внимания. Слышу, в палатке кто-то начал кричать на кого-то — подумаешь, новость— вся армия надсадно орет сверху вниз один на другого. Прислушался: ба! — да это выполаскивают нашего бравого майора! А тот униженно и виновато оправдывается— уж совсем на него не похоже…
В последних боях части танкового корпуса понесли большие потери, а наш батальон мало участвовал в операциях, и потерь было действительно мало. Упрекали майора за пассивное, вялое ведение операций, и тут была правда, но выходило, что все-таки это как-то связано и с потерями. Вернее, с отсутствием потерь.
… Брать «языка» без всякой подготовки? Отправить семь человек просто так, за здорово живешь, туда, где противник знает каждый клочок земли, а мы ни-че-го?! Все это казалось диким…
Крикливо и совсем уж бестолково батальон все-таки подняли двумя цепями (почти как в гражданскую!). Цепи двинулись вперед, но тут же были встречены пулеметами врага — чтоб им всем… Пулеметов снова стало два! Цепи тут же, с завидной сноровкой, залегли и без всяких команд откатились на более или менее безопасные исходные линии. Появились раненые… Кто поумней, стали быстро окапываться, да и противник почему-то перестал стрелять. Будто сам испугался. Только справа в отдалении что-то бабахнуло. В небе вспыхивали и гасли осветительные ракеты, послышались отдаленные хлесткие автоматные очереди (немецкие, их нетрудно отличить от наших), какие-то хлопки, разрывы. Потом стихло… Вскоре прибежал один из той семерки. Это они, оказывается, там справа, все-таки доползли до окопов вражеского охранения. Что делать дальше, не знали. Сработала привычка — собрались в кучу, чтобы посоветоваться… Их осветили ракетами, забросали гранатами и обстреляли из автоматов.