— Какого хрена он затеял эти танцы-манцы?! — рычал генерал.
— Институтка! Недоносок!.. — Начальник штаба корпуса не выдержал и спускался с чердака так, что лестница под ним ходила ходуном. — В трибунал негодяя…
Те, кто смотрел, видели, как майор наспех перезаряжал обойму.
— Ну и жоржик… Вот паскуда!.. Мне теперь за него… — матерился помначштаба.
— Свяжите этого раздолбая и приволоките сюда, — распорядился начальник разведотдела. — Вот сюда! — Он ткнул пальцем себе под ноги.
Все машины мчались в сторону просторного луга. Мой транспортер загребал в тыл разбитой роте. Этот путь был немного длиннее, чем у остальных. На поле недавней схватки мы появились последними. Оставшиеся в живых немцы подбирали своих раненых и стаскивали их к середине луга. Другие под конвоем грузили ящики с боеприпасами и оружие в наши машины.
Майора К. нигде не было.
— А где комбат? — спросил я первого попавшегося танкиста.
Тот молча пожал плечами.
Мы долго искали майора. Он словно испарился… Вдруг я услышал:
— Это кто же его так? И в ответ:
— Кто-кто?.. Не наши же.
В траве лежал маленький, худенький, безобидный на вид мужчина в подштанниках, белой нательной рубахе, с небольшим кровавым пятном на боку. И в коричневых носках!.. У нас никто носки не носил, да и не было носков… Я не узнал его. Только потом, чуть позднее, аккуратно подстриженные усики и приподнятая, как у грызунов, верхняя губа неожиданно выдали майора — бывшую грозу нашего батальона.
— Какая сволочь успела так ободрать его? — спросил танкист у пожилого понурого сапера.
— Ну не немцы же… — ответил сапер вполне резонно.
Майора завернули в темный трофейный плед и положили в бронетранспортер. Плед все время распахивался, и оттуда высовывались ноги в носках и белых подштанниках… Кто-то рядом положил два сигнальных флажка, планшет и тот самый пистолет. Из которого… Он…
— Как его хоть звали-то?! — спросил сапер.
(Конец маленькой повести)