Ефрейтор Повель на ту сторону не пойдет — не годится. Хлипкий. Не по комплекции, а по нутру. И вообще ни к бою, ни к настоящей разведке он досадно неприспособлен. Но волею судеб и случая почти не вылезает с переднего края. И еще, он один из этих троих умеет обращаться с радиостанцией — они вместе с Ивановым и тащили ее сюда, удовольствие не великое. Старший сержант Корсаков шел налегке, с автоматом— он из мотоциклетной роты; говорили, мужик надежный, актив, уже имеет награду, и по партийной линии ажур! Пожалуй, надо брать его. Про Танцора я пока не думал. Но если он и пойдет, то будет как бы третьим, для прикрытия. «Не забыть! Проверить снаряжение, подгонку, как-никак с этими двумя я пойду в первый раз, мало ли… Надо отправить посыльного к пехоте — как там у них?» Послал Повеля (ну, чтоб он немного освоился).
Повель попал к нам не так давно и случайно — только по той причине, что в документах числился радистом, а это была специальность крайне дефицитная. То, что он попал к разведчикам, его, скажем прямо, не обрадовало (и тут он был не одинок — такие встречались часто), но надо отдать ему должное, героя он из себя не корчил. Да и трудно это делать в воюющей армии, мало того — опасно. Притворился раз, притворился два, того и гляди действительно героем станешь или сыграешь в ящик. А он что мог, то и делал.
Старший сержант Корсаков присел рядом со мной на верхнюю ступеньку крыльца, сел свободно, тронул пальцем усы — каким-то особым солидным кряхтением дал понять, что у него ко мне доверительный разговор (дверь в хату он за собой плотно прикрыл, там остались хозяйка со своими ходиками и рядовой Иванов). После нескольких общих малозначительных фраз он произнес:
— Давно к вам приглядываюсь, товарищ гвардии лейтенант, а вот на задании вместе впервые, — он заговорил мягко, доверительно, как комиссар в кинофильме. — Если разрешите, то замечу со своей сержантской колокольни… — И все-таки начало было какое-то странное. — Я бы так просто не стал, но ребята о вас хорошо говорят, и потом, хоть с натяжкой, но я, как говорится, в отцы гожусь…
Я сказал:
— С отцами у нас сегодня все в порядке, вот с бойцами хуже.
Он засмеялся. Улыбка у него была хорошая, и весь он был такой ладный, «фартовый».
Но все равно мне было не по себе — не говорят так с командиром не то что на задании, а вообще так не говорят. Видимо, я проявил какое-то нетерпение, и он тут же отметил:
— Вот-вот! Молодой, горячий, прямо лезете в капкан. И других туда тащите. Это вроде бы дело похвальное, и не каждый сумеет, но… Чуть активнее, чем надо…