Как он держался? Пальцами, ногтями, зубами за лёд, разрезая губы в кровь, что бы вцепиться в прозрачное безумие, найти каплю воздушной прослойки? Он и сам не понимал. Не помнил...Этот отрезок жизни, медленный и жуткий как сама смерть, начисто выпал из его памяти.
Удар, рывок на поверхность, не размышляя, ни секунды, не испытывая ни счастья ни облегчения, от того, что он выжил. Только понимание, ритмичное, стремительное, бьющее пульсом в голове.
Его руки, держат, Ири...Его руки держат, Ири. Он вытащил его...Вытащил...
Так мать готова грызть землю зубами, броситься, не размышляя в любую бездну, ради одной секунды ощущения: удержать, почувствовать пальцы своего ребёнка. Быть рядом с ним, даже если оба погибнут...Быть рядом с ним. Держать за руку. Несколько секунд жизни, когда между людьми вскрывается связь, древняя, мощная, глубинная как космос.
Рядом в ужасе вопил Андреас, пытаясь влить ему в рот какую - то обжигающую гадость. Они находились в незнакомом доме, вокруг толпились люди, больше мешая, чем помогая реально что - либо сделать.
Ири, застывший, жуткий и неподвижный, лежал на полу и над ним истошно выл Эльресто, потому что Ири не дышал.
Грандин отшвырнул его прочь. Он смутно помнил, как стаскивал с Ири рубашку, разрезая заледеневшую неподдающуюся ткань ножом. И колотил по груди, разжимая непослушные посиневшие губы, заставляя его дышать своим дыханием. Почти вбивая воздух ему в рот.
Дыши. ДЫШИ! Чёрт бы тебя побрал, ублюдок.
НЕ СМЕЙ УМИРАТЬ!
А потом собственная радость и непередаваемая словами волна облегчения, когда губы внезапно дрогнули в ответ и Ири закашлялся.
Его вырвало водой, и Грандин не понимая собственного состояния, не замечая испуганных и изумлённых взглядов, исступлённо растирал негнущееся тело, приводил Ара в чувство, не позволяя Эльресто даже пальцем коснуться смуглой сейчас абсолютно ледяной кожи.
*****
Они возвращались в карете. Мимо смазанным хороводом пролетали дома и узкие улочки, ярко освещённые вечерними фонарями.
Грандин, переодевшийся и пришедший в себя, сидел мрачнее тучи, избегая вопросительного взгляда Реама. Не желая комментировать случившееся, как и объяснять, собственную заботу в отношении врага, чьё тело, завернув в меховой плед, прижимал к себе сейчас столь бережно и крепко.
Ар пребывал без сознания, но Мистраль не пожелал оставить его приходить в чувство в бедном крестьянском доме, где не было никаких удобств.
Ири спал на его коленях, и Грандин с трудом сохраняя невозмутимое равнодушное выражение под прицелом чужих глаз, бережно придерживал золотоволосую голову у своей груди.