Знаю: солнце в пустые глазницы не брызнет.
Знаю: слава тяжёлых могил не откроет…
…Резкий взмах во тьме — словно махнуло чёрное крыло. И девушка, ломаясь в поясе, упала на колени и спрятала в ладонях лицо. Круг золотистого тёплого света начал сужаться, тускнеть…
Но вдруг — тьму полоснула золотая дорога! Раздались чёткие, уверенные шаги. Чернота брызнула в разные стороны, и человек в форме РНВ, подойдя, поднял с колен и обнял девушку, с надеждой повернувшую к нему лицо — и в тишину упали слова сильного юного голоса, в котором звенел металл:
— …Но от имени сердца,
От имени жизни повторяю:
Вечная!
Слава!
Героям!
И голос девушки вновь зазвучал:
— И бессмертные гимны, прощальные гимны над бессонной Россией плывут величаво…
Пусть не все герои, — те, кто погибли, — павшим
Вечная слава!
Вечная слава!..
…Свет погас совсем. В темноте прозвучал звук колокола — размеренный и странный. Потом мужской голос, похожий на голос диктора ради военного времени, отчеканил:
— Вспомним всех поимённо, горем вспомним своим…
Это нужно — не мёртвым!
Это надо — живым!
Вспомним гордо и прямо погибших в борьбе…
Есть великое право: забывать о себе!
Есть высокое право: пожелать и посметь!..
Стала
Вечною Славой мгновенная смерть!
Колокол умолк. Зажглись круги холодного голубоватого света. В них стояли люди в разной форме — чэзэбэшники, регулярные военные старой армии, ополченцы, интернационалисты, казаки… Молодые мужчины и женщины, юноши и девушки. Мальчишки и девчонки… Но форма лишь просвечивала сквозь накидки, похожие на саваны, и головы стоящих были опущены.
Потом они разом подняли лица. Губы их не шевелились — но один за другим начинали звучать горькие, недоумённые голоса — казалось, над эстрадой, сталкиваясь, бьются людские мысли…
— Разве погибнуть ты нам завещала,
Родина?! —
горько спрашивал молодой мужчина.
— Жизнь обещала, любовь обещала,
Родина… —
тихо сказал девичий голос.
— Разве для смерти рождаются дети,
Родина?! —
звоном взорвался крик мальчишки.
— Разве хотела ты нашей смерти,
Родина? —
хрипловато произнёс ещё кто-то.
…Страшный грохот заставил всех вздрогнуть. Голубоватый свет погас; его сменило сплошное кровавое свечение, и на заднем плане всплыли зубчатые руины города. Верещагин почувствовал, как по коже побежал мороз, на миг он подумал: боги, неужели всё заново?! Елена сжала руку мужа.
Саваны полетели прочь. И зазвучали уже живые, настоящие голоса…
— Помнишь — ударило пламя в небо слепое,
Родина?! —
спросил почти яростно парень.
— Тихо сказала:
«Вставайте на помощь…», —
Родина! —
почти прошептала девушка.
— Славы никто у тебя не выпрашивал,