— Пуц!
И засмеялся. Они все засмеялись. А подошедший офицер — у него были звёздочки на погонах — спросил:
— Ти ест кто, мали? Где ест мамо?
— Не знаю, — тихо сказал Серёжка, вставая. Спина болела, кожа на лбу была рассечена стволом, по лицу текла кровь. Офицер поморщился:
— Кто ест ойце?
И тогда Серёжка сказал — по-прежнему тихо, но упрямо:
— Мой отец — русский офицер.
Может быть — и даже наверняка — он зря это сказал (хотя именно эти слова и спасли ему жизнь). Но ему хотелось, чтобы эти существа, похожие на людей и даже говорившие на полузнакомом языке, поняли — на свете есть русские офицеры. И самому ему, Серёжке, нужно было укрепиться в этой мысли, потому что она значила одно — ещё не всё пропало…
* * *
— Моя мама тоже погибла во время бомбёжки, — сказал Юрка. Он уже много лет не называл мать «мамой», а тут — назвал, и прозвучало это совершенно естественно. — Мама и Никитка… мой братишка. Сводный, но как настоящий. Ему столько же было, сколько тебе… Они выбирались из Кирсанова, это город такой в Тамбовской области. Я был в спортлагере… я боксом занимался, ну и поехал…
— Я тоже! — обрадовался Серёжка, но осекся и вздохнул: — Извини… Я слушаю.
— Да… В общем, когда всё это началось, руководители нас бросили. Удрали.
— Вот сволочи! — почти выкрикнул Серёжка.
— Ну… — Юрка хотел сказать, что они думали о своих семьях, но потом искренне согласился: — Да. Сволочи. Ну, мы добирались, кто как мог. Я сейчас думаю — наверное, надо было вместе держаться. А тогда просто разбежались. Ну вот. И я прямо около дороги нашёл их могилу. Крест, табличка из фанерки, и на ней приписано ниже: «Юрка, если найдёшь это, добирайся в Воронеж, я там!» Это мой отчим написал… понимал, что я так и так буду по этой дороге возвращаться… Он хороший мужик. Ну, я поревел, конечно… — Серёжка сочувственно сопел в темноте, и от этого сопения признаваться было не стыдно. — И пошёл. Но не дошёл, встретил партизан Батяни. Он был раньше офицером, а тут собрал отряд, и мы в воронежских лесах партизанили. Только недолго, — со вздохом признался Юрка. — Нас выследили беспилотниками, потом накрыли десантами, вертушками… выгнали на открытое место, как начали долбать… — Юрка передёрнулся от снова накатившего ужаса. — Только пятеро и уцелели. Батяню ранило, мы его на одном там кордоне спрятали. А сами пошли обратно в лес. Тогда я и попался — за едой ходил, в деревню. Хорошо ещё, решили, что я просто бродяжка…
— Тебе хорошо, — вдруг сказал Серёжка. Юрка недоумённо приподнялся на локте, пытаясь разглядеть в темноте, не шутит ли мальчишка. но увидел только блеск глаз и услышал, как Серёжка повторил: — Тебе хорошо. Ты воевал. А я только прятался.