– Товарищ комроты, – обратился к Царскому Коренной, – разрешите сходить к хозяйке.
Царский, округлив очи, прикидывает: просит или требует? По чину должен просить. Но ведь это Сергей Коренной, самый «старый» в роте партизан: он и просит, будто требует.
– Иди! – разрешает Царский и тут же командует: – Чтобы через минуту ни одного на улице не видел. Сбор через час. Ясно?
Зашевелились. Но от Царского так не уйдешь, обязательно скажи: «Ясно!»
Возле клена с сухой вершиной – землянка. Чуть в сторонке – печка, нелепо грузная и странно белая здесь, среди поля. Печка варит что-то. Для живущих в землянке. Служит и после того, как сгорел дом. Сергей потянул на себя дощатую полулежащую дверь. Поздоровался куда-то в глубь земли. Оттуда женский голос:
– Сережка! Заходи, Сереженька…
Но женщина сама вышла навстречу, на свет.
Высокая и худющая до невозможности. Такими нереально вытянутыми люди кажутся, когда сидишь в кино сбоку от экрана. Не такой представлялась «хозяюшка» по рассказам Коренного. И лицо у этой совсем не ласковое, и улыбка не очень приветливая. От прежней женщины, когда-то, очевидно, и веселой и улыбчивой, только и остались очень чистые зубы, такие же странно белые, как печка на пожарище.
– Что стоите? Спускайтесь в хату. У кого дом получше, побежали в лес. А мы уже в земле, нам что. – Сказала и отошла к печке. – Покормлю вас. Ходишь, гляди, голодный заморыш ты мой. На других бы смотрел, умеют.
Почему так? В лесу землянки кажутся роскошью, а здесь в нее лезть не хочется. Но хозяйка несет чугунок с бульбой. Спустились в яму. Вместо стола ящик, сбоку ворох темного тряпья – постель. Луч солнца из маленького окошечка, заставленного осколком стекла, падает на «стол», просвечивает воду в глиняной миске. От воды – «зайчик» на потолке из жердей. И еще два «зайчика» – глаза девочки среди тряпья.
– Здравствуй, Маша, – сказал Сергей радостным «зайчикам». «Зайчики» стали еще радостнее и еще застенчивее. Сергей достал из сумки флягу. – Вот, меду тебе.
Толя сразу вспомнил, что тяжесть в кармане его плаща – тоже фляга. Для Надиных малых.
– Ну, дочка, у тебя праздник, – сказала хозяйка. Поставила на ящик чугунок. Сергей еще пошарил в сумке. Женщина приняла из его рук тряпицу с солью, развернула и вроде даже понюхала. Девочка, державшая флягу с медом, как куклу, тоже вся потянулась к белой соли.
Толя для пробы обмакнул горячую картофелину в миску с горькой водой. Знакомо – удобрение.
– Слепнут уже от такой соли, – говорит женщина. – До войны председатель наш не вывез со станции, а теперь как нашли…