Это делалось в расчете на будущее процветание. Король восстановил ярмарки в Ланди 15 апреля 1444 г., за шесть недель до Турского перемирия. Правда, сделано еще ничего не было, а в первую очередь надо было заново заселить города.
Увеличить и умножить население, число людей всякого сословия и достатка, что не могло бы совершиться ни быстро, ни легко, если там не станут часто появляться люди и товары.
Может быть, легче всего к тому моменту было заново заселить столицу. Королевская администрация, вернувшись, образовала слой людей с высокой покупательной способностью, которая всегда способствует активизации дел, даже когда жалованье платят с запозданием. Нужно было лишь немного стимулировать миграцию простонародья, чтобы возобновилась прежняя оживленность. Это и сделал Карл VII, освободив на три года от всех налогов — кроме налога на вино — нормандцев, которые пожелают бежать от английского владычества и обосноваться в Париже. Тем самым он выигрывал по двум статьям: увеличивал число парижан и уменьшал численность податного населения в ланкастерской Нормандии. Чтобы ускорить экономическое разорение противника, король даже ввел запрет на импорт всего английского, нормандского или бордоского сукна.
Восстановление финансов
Экономическое возрождение королевства позволило восстановить финансовую сферу. При этом добивались не столько большего объема финансов, превращенных в наличность (Карл VII никогда по-настоящему не испытывал недостатка в средствах), сколько регулярности возможного финансирования государства. При любой возможности, фактически раз или два в год, обязательно обсуждали с депутатами Генеральных или провинциальных штатов принципиальную возможность выделения помощи (эда), «даруемой для ведения войны», и ее сумму. Налог воспринимался как нескончаемое бедствие и не мог служить ни твердой основой для постоянного функционирования гражданских механизмов правительства, ни надежной базой для поддержания порядка двенадцать месяцев в году. Война велась в виде отдельных походов, и средства на нее королевская власть собирала с помощью отдельных налоговых кампаний, для каждой из которых вводили особые правила и разные органы для обложения и сбора.
Так, некто Пьер Мандонье был «назначен в нижнюю землю Оверни для сбора эда в две тысячи франков, каковой наш государь король повелел взять с оных земель Лангедойля в июне месяце 1437 г., подобно тому, как сие было сделано в предыдущем году». Пусть даже Мандонье год за годом должен был взимать почти все налоги, которыми облагалась Нижняя Овернь, — он не был просто сборщиком налогов в Нижней Оверни. Каждый налог представлял собой единое целое со своим названием, своей суммой, своей датой. А если именование должности чиновника занимало три строчки и утрачивало связность, то куда денешься.