Владислав вошел в кабинет, где за огромным столом сидел крошечный сморщенный старичок, а вокруг в удобных креслах – пяток самых разнообразных типажей, естественно, не распахивая ногой дверь. Не принято было сюда соваться нахрапом, так как люди здесь собирались очень серьезные и не слишком умного визитера легко могли вынести вперед ногами, причем минуя приемную, дабы не волновать других посетителей. У каждого из здесь присутствующих за плечами были сроки поболее иной жизни, а синие узоры, каждый завиток которых значил больше, чем татуировки полинезийского вождя, щедро украшавшие щуплые и плотные тела, уже не брали никакие ухищрения косметологов… Но и не подобострастной мышкой скользнул сюда Славик Шило, не вертким ужиком, а победителем, Колумбом, вместо решения мелкой и досадной проблемы готовым положить к стопам теневых властителей доброго куска Сибири целый новый мир.
Самохвалов вошел, поприветствовал сидящих и скромно уселся на жесткий стул у двери, когда ему это дозволили. Суровый трибунал молча изучал его.
– Что, Шило, – наконец, проскрипел «председательствующий». – Каяться пришел? Прощения просить? Набедокурил я, дескать, напакостил, так простите меня, грешного, замолю грехи свои тяжкие…
– А я ничего такого не сделал, чтобы каяться, – ответил Влад, спокойно глядя в водянистые глаза старика, первый свой срок схлопотавшего еще до войны и, понятное дело, не за «колоски»[21].
– Ха! – деревянно хохотнул рыхлый лысо-кудрявый «плейбой», из-под распахнутого воротника рубашки которого виднелась толстенная золотая цепь. – Ничего такого! Только десяток черных завалил, и все! Под войну с кавказцами нас всех подписал, и ничего!..
– Да ты знаешь, Шило, что кавказцы твою голову требуют? – вступил в разговор третий – пожилой мужчина в недорогом костюме и толстых очках, напоминающий заслуженного школьного учителя или сельского бухгалтера на пенсии. – И не просто голову, а тебя самого вместе со всем ливером и живого. А чучело из тебя уже потом сделают. Без наркоза. Они на это мастаки.
– Хрен с ним! – вякнул четвертый, длинный худющий тип с щеками, втянутыми так, будто из всех зубов у него имелись только два передних резца, как у кролика. – Пусть хоть чучело делают, хоть с кашей сожрут. Отступного ведь требуют, гады!..
– А мы, Шило, воевать сейчас не можем, – подытожил первый. – Ты знаешь… Но и я тебя хорошо знаю. Мальчик ты неглупый и зря пушкой махать не будешь, как этот твой… Захар?.. Остап?..