— Ты живешь одна. Тебе никто не помогает?
— Я не могу позволить себе помощника, и мне нравится жить одной. Прислуга обходится дорого, а у меня не так много денег.
— Разве в твоей семье нет мужчин, и тебе не выплачивают регулярное содержание или пособие?
— Никаких пособий — с тех пор, как мне исполнилось десять лет, — сухо пояснила она. — Я работаю. Теперь женщины работают наравне с мужчинами. В идеале мы не зависим от мужчин — ни материально, ни в чем-то другом. — Она отбросила сумку. — Я зарабатываю на жизнь продажей рисунков и фотографий. Рисую в основном для поздравительных открыток — это такие письма или сообщения, которые люди посылают друг другу.
— Понятно, ты художник.
— Совершенно верно, — согласилась она, удивленная, что ее профессия вызывает у него одобрение. — Поздравительные открытки позволяют оплачивать квартиру. Вдобавок время от времени продаю другие свои произведения. Мне нравится работать для себя. Я сама планирую свою жизнь — в этом смысле тебе повезло. Я ни перед кем не отчитываюсь и располагаю временем, чтобы… исполнить свой долг.
— Моя мать тоже в каком-то смысле художник. Она делает красивые гобелены. — Хойт подошел к изображению русалки, поднимающейся из бурных морских вод. На лице ее читались сила и мудрость, присущая — он в этом не сомневался — всем женщинам. — Это твоя работа?
— Да.
— В ней чувствуется мастерство и та магия, что выражается в красках и формах.
Больше чем одобрение, подумала она. В его тоне сквозило восхищение, заставившее Гленну смягчиться.
— Спасибо. Такая похвала поднимает настроение на весь день. А день обещает быть очень странным. Мне нужно переодеться.
Рассеянно кивнув, Хойт передвинулся к другому рисунку.
За его спиной Гленна удивленно вскинула голову и пожала плечами. Потом подошла к старому шкафу, в котором хранила одежду, выбрала нужные вещи и отнесла в ванную.
Стягивая платье, она поняла, что привыкла к большему вниманию со стороны мужчин. К тому, как она выглядит, как двигается. Этого унижения она ему не простит — даже с учетом того, что в данный момент Хойта занимали более важные вещи.
Гленна надела джинсы и белую майку. Учитывая, что нанесенный утром — она не могла отказать себе в этом — макияж слегка поблек, Гленна подкрасилась и собрала волосы в короткий хвост.
Вернувшись, она обнаружила Хойта на кухне. Он перебирал ее травы.
— Не трогай мои вещи, — она шлепнула его по руке.
— Я только… — Хойт замер, затем оглянулся. — Ты всегда так одеваешься на людях?
— Да. — Она повернулась и специально приблизилась почти вплотную. — Что-то не так?