— А как скоро вернулись бы туда Аберкромби и Хопкинс?
— Очень скоро, — ответила Муррей. — Они могли стоять, ходить, у них вполне восстановилась речь: выполнять и отдавать команды им уже было под силу. А что еще нужно на этой войне? Большинство из тех, кого вы здесь видите, через месяц отправятся обратно на фронт.
Кингсли снова взглянул на площадки, где велись бесцельные игры. В этих странных, отрешенных солдатах не чувствовалось особого боевого задора.
— Капитан Марло, — сказала сестра Муррей, нахмурив брови, — можно говорить с вами откровенно?
— Ну конечно.
— Не сочтите за резкость, но я должна сказать то, что думаю. Я всегда говорю то, что думаю, и не делаю исключений для военных полицейских.
— Я только на это и рассчитываю.
— Многих мужчин раздражает, когда женщины говорят то, что думают, их это даже пугает, но могу вас уверить, что никто никогда не мог запретить мне говорить то, что я думаю.
— Нисколько в этом не сомневаюсь.
— Женщина, которая не говорит то, что думает, хуже мужчины, который не дает ей права иметь собственное мнение. Он предает только себя, а она предает весь женский пол. Долг женщин — говорить то, что они думают, и именно поэтому я всегда так поступаю.
— Хм… да. Понятно. Может быть, присядем?
— Я лучше постою.
— Хорошо.
— Я не неженка.
— Разумеется.
— Может, вы привыкли к тому, что женщины падают в обморок при виде полицейских?
— Да нет.
— На самом деле уже доказано, что женщины выносливее мужчин. В некоторых обществах женщины не только производят и растят потомство, но и выполняют всю работу.
— Да, так оно и есть.
— Капитан, а вам известно, почему женщины падают в обморок?
— Ну, я…
— Это потому, что им не дают дышать корсеты. Представьте себе, капитан, женщины издеваются над собой, пытаясь изменить форму своего тела, чтобы больше нравиться мужчинам. Как это отвратительно! Как низко! Только дамы из общества падают в обморок; работающие женщины не носят корсетов.
— Сестра Муррей, вы, кажется, хотели высказаться. Что именно вы хотели сказать?
— Что я не люблю военных полицейских.
— Понимаю.
— Вообще-то я не люблю никаких полицейских.
— Ну, полагаю, я с этим ничего…
— Я презираю их яростно, праведно и страстно.
— … не могу поделать.
— У меня нет слов, чтобы описать презрение, которое я чувствую к каждому полицейскому на свете. Возможно, британские полицейские лучше некоторых, но не намного, потому что они все равно полицейские.
Она определенно говорила искренне, и хотя ее юношеский напор был по-своему привлекателен, Кингсли решил, что с сестрой Муррей нужно держать ухо востро. Он чувствовал, что, несмотря на забавно строгую внешность, эта девушка способна разозлиться не на шутку. Кингсли решил, что она умная и, возможно, храбрая; в конце концов, Королевская медицинская служба сухопутных войск на Западном фронте — не место для плакс, и хотя он знал, что ей всего двадцать два, она уже достигла звания младшей медицинской сестры.