Кингсли почти искал возможность увидеть сражение. Теперь, когда такая возможность представилась, он ринулся в гущу событий.
Кингсли видел сцену боя с высоты, поэтому хорошо ориентировался в сложившейся ситуации. Он приземлился между двумя английскими солдатами, рядом с которыми упал капитан, и собирался пригнуться и схватить револьвер, когда перед ним вдруг возник немец с маузером в руке. У Кингсли в руке был револьвер, который он надеялся обменять на оружие капитана Эдмондса. Он не собирался делать ни одного выстрела в этой ужасной войне, но теперь у него не было выбора. Его руки сами сложились в положение для стрельбы, так хорошо известное ему по занятиям в стрелковом тире городской полиции; он прицелился и спустил курок. Немец упал навзничь, получив пулю между глаз. Когда он упал, Кингсли увидел еще одного прямо позади него, а по бокам от него третьего и четвертого. В каждого из них Кингсли всадил по пуле, поворачиваясь корпусом направо и налево и не меняя положения рук: левая поднята и согнута, ствол вдоль рукава, оружие крепко сжато, глаз за курком. В любой битве Кингсли помнил совет своего первого тренера по фехтованию: «Чтобы впасть в панику, требуется столько же времени, как и на то, чтобы подумать. В битве думай быстро, но всегда думай».
Когда рухнул четвертый немец, Кингсли огляделся в поисках револьвера Аберкромби. Он хорошо запомнил, куда именно уронил его Эдмондс, и ожидал увидеть его рядом с телом капитана, однако револьвера там не было; он отлетел в сторону во время сражения, а может, соскользнул с досок или провалился между ними в грязь; возможно, он по-прежнему рядом, но разглядеть его среди толпы поскальзывающихся, топающих, бегущих ног просто не представлялось возможным. На площади размером с половину теннисного корта находилось порядка сорока человек. И наверное, еще двадцать лежали в земле, мертвые или раненые, затоптанные солдатами. Кингсли понимал, что теперь искать револьвер бесполезно: через несколько секунд немцы подомнут нападающих, и неизвестно, выйдет ли отсюда кто-нибудь живым. Прямо перед собой Кингсли увидел молодого лейтенанта, с которым пил чай; половина головы у него была снесена выстрелом. Оба офицера теперь погибли, и нападающих давили со всех сторон.
Кингсли вспомнил толстяка, которого застрелил Эдмондс. Где он? Откатив одного из убитых им немцев, он нашел тело жертвы Эдмондса, в руке которого по-прежнему был зажат поварской черпак. Достаточно ли он толст, чтобы остановить пулю? По идее, пуля, выпущенная в упор из боевого револьвера, должна пробить человека насквозь, а затем, возможно, еще одного, прежде чем уйти в грязь. Но это был исключительно толстый солдат, одетый в плотный плащ, густо усеянный кожаными вставками и застежками. Кингсли опустился на колени и перевернул тело. Выходного отверстия не было.