Моя потеря снова остро дала о себе знать.
Ответа на самый главный вопрос в папке так и не нашлось, и я по-прежнему не знала, где искать моего Жермена. Удача улыбнулась не просто не сразу, — обходя одно агентство за другим, я успела потерять всякую надежду. Пока, наконец, не появилась тоненькая ниточка в лице доктора Пелье.
Тот согласился встретиться с 'сестрой' месье Совиньи крайне неохотно и смотрел на посетительницу с подозрением.
— Простите, вы сказали вы…
Разумеется, я слишком мало для сестры была похожа на Жермена, поэтому сказала:
— Я понимаю, что вы думаете, месье, но… видите ли, положение очень щекотливое… я соврала… на самом деле я… — лицо врача начало меняться еще в начале этой фразы, поэтому я закончила уже вполне уверенно, — жена. У нас случила ссора и мы долгое время жили отдельно, но теперь, как я узнала о его болезни, мне хотелось бы помочь…
Разве я хоть в чем-то солгала? Так… Лукавство.
— Я понимаю, мадам Совиньи…
— Левеллен. Я ношу девичью фамилию.
— Мадам Левеллен, я понимаю. Однако месье Совиньи определенно не горит желанием видеть вас.
О! Он знал, куда бить. Но и у меня было оружие.
— Я тоже понимаю вас: врачебная тайна, интересы пациента… Сомнительная дама… Но вы готовы отказать ему в возможности увидеть сына?
Пожилой врач нахмурился, и все же признал:
— Мадам, ваша семейная жизнь, ваше дело, но я не мог бы помочь вам при всем желании. Месье Совиньи уже не наблюдается у меня. Его заболевание…
Он медлил достаточно, что бы я ощутила холодок в затылке.
— … прогрессировало, — он конец нашел слово, — прогрессировало стремительно. К сожалению, такое бывает. В терминальной стадии течение приобретает черты злокачественности…
Мне хотелось зажать уши. Я сделала несколько глубоких вздохов, выравнивая дыхание.
— Я задала вам конкретный вопрос.
— Конечно, мадам, — он барабанил пальцами по столу.
Бедняга, как видно он так и не научился приносить дурные вести.
— Я порекомендовал ему хорошую клинику в Тулузе. Вам стоит обратиться туда, но вы не должны волноваться…
— Да, конечно.
Я выехала в сопровождении Грегори и его няньки, даже не собрав как следует вещи. Это было безумие, но это было восхитительное безумие…
Если бы я знала, что ждет меня впереди…
* * *
Я не помню дороги до Тулузы, как не помню и самой больницы, хотя пробыла в ней довольно долго. Я не помню ничего вплоть до момента, как вошла. Если до того меня трясло в истерике, то сейчас — я примерзла к полу, одновременно ощутив как подгибаются колени…
Куда делась его яркая вызывающая красота? Исхудавшее до восковой синей бледности лицо, вокруг запавших глаз — черные круги, истаявшая рука кажется прозрачной… почувствовав, что падаю, я прислонилась к стене.