Раздались одобрительные крики, и Дэвис, который был среди тех, кто позаимствовал у Шанданьяка идею обжаривания курицы, шатаясь, поднялся на ноги.
– Встань, кук!
Предпочтя воспринять обращение как уменьшительное от слова «кукольник», Шанданьяк не спеша поднялся, правда, без улыбки.
– Как тебя зовут, кукольник?
– Джон Шанданьяк.
– Шанд… что?
– Шанданьяк.
В костре треснула доска, подняв маленький сноп искр.
– Э, приятель, жизнь слишком коротка для подобных имен. Тебя звать Шэнди. И поверь мне, для кока это еще весьма увесистое имя. – Он обернулся к остальным пиратам, которые вповалку валялись на песке, словно полегшие на поле брани. – Знакомьтесь, это Джек Шэнди, – сказал он достаточно громко, перекрывая общий гул болтовни. – Теперь кок – он.
Все, кто разобрал его слова, остались довольны. Скэнк водрузил несъеденную мокрую курицу на треуголку Шанданьяка и заставил его в таком виде осушить кружку рома.
После этого вечер для новоиспеченного кока превратился в череду отдельных неясных впечатлений. Вот он плещется в воде, вот принимает участие в каком-то замысловатом общем танце под музыку, ритм которой задают прибой, порывы теплого ночного бриза и даже биение его собственного сердца. Позже он вырвался наконец из общей кучи, убежал на берег и долгое время бродил по песчаной полосе между водой и зарослями, обходя костры и шепча: «Джон Шанданьяк» – снова и снова, поскольку ему вдруг почудилось, что, получив новое имя, он вдруг стал забывать старое, здесь, в этом мире смерти, рома и крохотных красочных островков. Какое-то время спустя он увидел группку нагих ребятишек, которые нашли его кукол и заставляли их теперь танцевать на разные лады. Они не прикасались к марионеткам руками, те отплясывали как бы сами по себе, и каждый гвоздик, забитый в деревянные тельца, светился в темноте багрово-красным отсветом. В конце концов он осознал, что сидит на мягком песке и что лежать на нем было бы еще приятнее. Шанданьяк лег и только теперь понял, что треуголка с курицей до сих пор у него на голове. Неловким движением руки он скинул ее, случайно угодил рукой в распотрошенную курицу, подскочил, согнулся, и его стошнило. Потом он снова лег и уснул.
Глава 3
Лето 1718 года было нетипичным для пиратской республики на острове Нью-Провиденс. Обычно карибские пираты большие суда чистили весной, и когда на корпусах не оставалось ракушек и водорослей, а прогнившие доски и такелаж были заменены, трюмы заполнялись провизией, водой и отборной добычей, и корабли отплывали на северо-запад, по пути огибая острова Берри и Бимини. Неторопливый Гольфстрим нес их к берегам Северной Америки. Губернаторы английских колоний обычно бывают рады пиратам, приветствуя приток дешевых товаров. Карибское море летом превращалось в рассадник малярии, желтой лихорадки и всяких прочих заболеваний, не говоря уж об ураганах, которые бывали особенно яростны именно в это время года, налетая из открытого океана мимо Барбадоса и Кубы на Мексиканский залив, создавая, разрушая, а иногда и полностью сметая на своем пути острова.