— Пожалуйста, как вам угодно, — с признательностью ответила Наташа.
После чая профессор помог ей одеться и напомнил:
— Приходите, голуба, непременно.
Утром в половине десятого Наташа была уже в новой городской больнице. Молодая женщина подала ей белый халат и проводила в кабинет главврача. Федотов вышел из-за стола, поправил пенсне и предложил Наташе стул как старой знакомой.
— Так вот! — воскликнул он громко, будто перед большой аудиторией, и зачем-то пошел к столу. Когда вернулся, опять поправил пенсне и произнес уже тише: — Будем говорить, Наталья... Как вас по батюшке?
— Мироновна.
— Да, Наталья Мироновна. Значит, море, льдины, тайга... Ни главврача тебе, ни профессора. Одна во всех лицах, как бог. А знания, знания какие нужны! Ну что ж, засучивайте рукава, голуба. Нового в медицине много. Будем штурмовать, как говорят военные. И уж если придется опять в тайгу...
— Что вы? — удивилась Наташа. — У меня, понимаете, сын болен. Ему нельзя...
Федотов остановил ее движением руки.
— Я все, все знаю. Можете не объяснять.
Он вызвал заведующую терапевтическим отделением Дору Петровну, невысокую, полную, с красивым серьезным лицом женщину. Знакомя ее с Наташей, сказал:
— Вот вам новый терапевт. С края земли человек приехал. Жена офицера.
Заведующая окинула Наташу долгим изучающим взглядом, спросила с явным беспокойством:
— Вы же временно? Не успеете освоиться, опять улетите?
— Постараюсь не улететь, — оказала Наташа.
— Все вы так говорите.
— Стон, стоп, стоп! — Профессор вскинул голову и подошел к Доре Петровне. — Вы говорите, улетит. А куда, позвольте опросить? На Луну?.. На Марс?.. А уж если случится, и там нашим людям врач нужен. И не какой-нибудь, а умный, с опытом. Так-то вот!
Заведующая поджала губы, как бы говоря: «Ну что ж, могу принять, если будет приказ».
В суете и беспокойстве незаметно летело время. Стало холодно. Зачастили дожди. По вечерам, когда Анастасия Харитоновна уводила детей на прогулку, Наташа раскладывала на столе письма мужа, перечитывала. Ей хотелось найти ответ на самый волнующий вопрос: где он будет служить. Но Сергей умалчивал об этом. Он подробно описывал, как живет, с кем из друзей видится, расспрашивал о здоровье детей, о Москве, а о том, когда приедет, — ни слова. Только в конце каждого письма крупными буквами выводил:
«До скорой встречи, моя беспокойная москвитянка».
Наташа стискивала руками голову: «Ну почему, почему он не пишет ничего конкретного? Неужели до сих пор не знает о месте своей новой службы? Нет, он что-то недоговаривает. Это чувствует мое сердце».