— Это все ты сам придумал? — спросила Ирина, имея в виду жизнь людей, а не кораблей.
— Да, это моя теория. Непризнанная, конечно. Корифеи говорят — слишком механистическая и метафизическая.
Незаметно для обоих они уже перешли мост и поднимались вверх, к площади Ногина.
— На улице я тебя днем не узнаю, если встретимся, — сказала она.
— Это и к лучшему. Хорошо, когда в жизни появляется что-то не до конца понятное. А то как у всех… поболтались бы сейчас по улицам, зашли куда-нибудь выпить сухого или, лучше, шампанского, потом завернули бы к тебе или ко мне, — медленно рассуждал он вслух. — Только нема в том ниякего сенсу…
— То пан стучно мувит, нема сенсу, — согласилась Ирина.
— О! Пани розмовляет по-польску! — восхитился он.
«Пани розмовляет на любом языке», — подумала она, но ответила только:
— То есть так.
И дальше они продолжают разговор на польском. Акцент у него ужасный, но говорит он вполне свободно и даже изысканно, как старый варшавяк.
— Вот видишь, моя теория блестяще подтвердилась в первые же полчаса, а они говорят — лженаука, профанация! — веселится ее странный собеседник, но, к удивлению Ирины, совсем не пытается узнать, откуда она знает язык, хотя за эту тему он мог бы зацепиться, наговорить комплиментов ей и заодно себе, вообще использовать удобный случай что-нибудь про нее выведать.
Часа два они бродили по улицам, старательно избегая всего, что могло показаться банальностью в словах и поступках. И даже когда он, забывшись, предложил проводить ее, она со смехом отказалась. Не позволила и в троллейбус посадить.
— Нет, прямо вот сейчас расстанемся. Я направо, ты налево. А если хочешь, встретимся через три дня в то же время на том же месте. Будет хоть что-то необычное в жизни…
— Пусть так. Только вот еще — если один из нас не появится, считаем, что он умер. И оставшийся устроит ему поминки и закажет панихиду. В костеле…
— Это как-то уж слишком мрачно. Но я обещаю: если буду в состоянии двигаться — приду. Или любым способом дам о себе знать…
— И я. Слово шляхтича!
Ирина протянула ему руку, и он галантно коснулся ее губами.
…Она возвращалась домой, и впервые за последнее время ей было как-то необычно хорошо. Чего скрывать, этот парень ей просто понравился. Она знала, что следующей встречи будет ждать с нетерпением. С улыбкой вспомнила: когда они вошли в полосу света и он увидел ее лицо, то явно был поражен, но мгновенно взял себя в руки. Что ж, в список его достоинств смело можно записать еще и немалую выдержку. Кто бы на его месте, увидев, с какой немыслимой красавицей (она объективно оценивала свою внешность) свела его судьба, смог бы так тонко не придать этому никакого значения?