Иосиф Бродский после России (Ахапкин) - страница 7

Я приземлился 4 июня 72-го года в Вене, меня встретил Карл Проффер, который преподавал в Мичиганском Университете. Он спросил: "Что ты собираешься делать?" Я говорю: "Понятия не имею". — "Как ты относишься к тому, чтобы стать poet in residence в Мичиганском Университете?" — "С удовольствием". Это избавило меня от массы размышлений. Там были другие предложения — из Англии, из Франции, но Мичиган был первым. А кроме того, я понял, что происходит довольно большая перемена обстоятельств. В том, чтобы остаться в Европе, был определенный смысл и шарм, но было бы и фиктивное ощущение продолжающейся жизни. И я подумал: если уж происходит перемена, то пусть она будет стопроцентная.

В Анн Арборе я провел в общей сложности шесть лет. Вот недавно я туда ездил и пережил массу замечательных сантиментов и довольно сложных, надо сказать, чувств. Когда я уезжал из России, один из моих приятелей, Андрей Сергеев, сказал: все это немыслимо, потому что жить можно только там, где у тебя есть воспоминания. Выходишь на угол — тут ты с кем-то объяснялся и так далее. И это меня до известной степени немножко мучило. И вот последняя поездка в Анн Арбор была таким ностальгическим, элегическим мероприятием. Праздновал свое 40-летие славянский департамент, где я когда-то преподавал. И я понял, что у меня тут есть воспоминания. Это происходило и раньше в разных других местах Штатов, но в миниатюрном варианте. И я подумал: вот эти постоянные вопросы — когда ты вернешься в Россию и так далее; в некотором роде: зачем? В некотором роде зачем возвращаться в Россию, если я могу вернуться в Анн Арбор? Этот уровень прошлого у меня есть и тут.

Когда я слонялся по Анн Арбору и особенно когда оказался у Эллендеи, вдовы Карла, меня охватило странное чувство: я не знаю, что более реально? Я стою в прошлом, или прошлое — это реальность, а я откуда-то из будущего? Не знаю, как объяснить, но это было сильное ощущение.

Карл умер. Нескольких других моих коллег и знакомых больше нет в живых. Другие уехали. Городок теперь находится во власти кофеен — новое поветрие университетское. И тем не менее, ходишь и смотришь на мордочки встречные, и ловишь себя на том, что реакции твои такие же — то есть по отношению к этим мордочкам. Это как если вернуться в родной город и искать свою невесту в этих самых 18-летних. Или 18-летних приятелей. Это совершенно немыслимо, но такая аберрация неизбежна. Место тебя заставляет так относиться.

И еще ты встречаешь вещи, которые тебя и других переживут. Ну, скажем, какой-нибудь Army & Navy Supplies Store, где я покупал себе ботинки, куртки, которые мне тогда нравились, армейские такие. Все это там же, и до сих пор туда валят молодые люди покупать такие вещи. И магазин пластинок с отделом Oldees, только эти самые oldees стали еще старше.