В верховьях речки — крутые осыпи гранитных глыб, а на дне долины — болото, низкий ивовый кустарник. Здесь можно уже набрать сухих веток и развести костер. На Чукотке летом во многих местах можно найти топливо для костра: в глубине страны на дне долин по рекам много кустов, и лишь наиболее высокие перевальные области голы. Зимой, когда из снега торчат только самые большие кусты, с топливом дело обстоит гораздо хуже. К ночи я возвращаюсь назад; хотя по ночам уже темнеет, но все же можно различить, куда ступать. Для дальних экскурсий по тундре мы надеваем чукотские черные «голые» торбаса. Высокие голенища их сделаны из скобленой нерпичьей кожи, пропитаны нерпичьим жиром, действительно непромокаемы и весят они очень мало. Подошва из кожи морского зайца (лахтака) очень тонка и поэтому непрочна; даже в тундре сносишь торбаса за десять дней. Но зато идти в них легко, и сегодняшний мой переход в 45 км не кажется мне тяжелым.
В два часа ночи я погружаюсь опять в густой туман побережья и бреду по гальке вдоль озера к палатке. Все спят, но в одном котле оставлен суп, в другом — большая порция компота.
За четыре дня мы закончили работу в районе новой стоянки.
Ковтун зарисовал горы для своей карты, а я сделал маршруты вдоль берега и в глубь страны; изучены гранитные массивы; сделаны пробные промывки песков на речках, текущих из них. Теперь надо возвращаться в Певек, чтобы исследовать Чаунскую губу. Но не тут-то было: прибой и пляшущие у берега льдины не позволяют отчалить. А там, на западе, — суровый мыс Шелагский, у которого при этом непрерывном восточном ветре прибой громоздит, наверно, целые горы.
Мы ждем день, другой. Ковтун и Выголка — охотовед Певекской промыслово-охотничьей станции, который поехал с нами, чтобы ознакомиться с полярным побережьем, — намерены отсюда пройти прямо через горы в Певек — всего около 100 км. Ковтун хочет заснять эту область для нашей карты, а Выголка — изучить места обитания песцов и другого зверя вдали от моря. Этот пешеходный маршрут займет дней шесть. Им хочется уйти поскорее, пока нет дождей, но я их не отпускаю — нам втроем очень трудно будет справляться с тяжелой шлюпкой; может быть, если шторм усилится, ее придется вытаскивать далеко на берег.
Этот год — один из очень редких для побережья между Шелагским мысом и Ванкаремом, когда океанские волны могут свободно обрушиваться на берег. Обычно здесь дрейфуют льды, полыньи между ними незначительны и волна ничтожна. Поэтому самое лучшее судно для плавания в этих водах — чукотская байдара, г легкая лодка, сделанная из моржовых кож, натянутых на тонкий деревянный остов. Она делается разной величины— от самых маленьких, в одну или две моржовых кожи, и до громадных, поднимающих больше тонны груза. Но в этом году для байдар плавание очень трудно. В сентябре две байдары, шедшие из Певека на мыс Биллингса с несколькими русскими и чукчами, едва обогнув Шелагский мыс, были выброшены прибоем на берег, и весь груз подмочен, а люди вернулись обратно, не рискнув двигаться вдоль открытого берега.