Китти содрогнулась.
— Согласен, обидно умирать, когда руки по локоть погружены в золото.
— Майкл, прекрати свои шутки! — оборвал его Рурк. — Как бы она избавилась от трупа? Здесь же полно народу! Погоди, погоди… не хочешь же ты сказать, что…
Шейн выпрямился, отдал Джентри люгер.
— Почему бы нет? Всего и делов-то — дверцу снять. Правда, несколько дней спустя… — Он повернулся к служителю. — Как по-вашему, кондиционеры способны полностью вытянуть запах тлена? Иначе вам бы пришлось вскрывать все ниши, чтобы установить, чей труп так превосходно забальзамирован.
— Скажете тоже! — возмутился служитель.
— Так что же, Китти, она тебе сообщила по телефону?
— Китти, деточка, будь осторожна, здесь полицейские, — предупредила ее Эда Лу. — Мы с тобой немедленно обратимся к адвокату.
— Не надо обо мне заботиться! — огрызнулась Китти. — Я никого не убивала.
— А разве не ты подожгла матрас дяди Ива? — выпалила Барбара. — Ах нет, что я говорю?!
— Вот именно! — ледяным голосом произнесла Эда Лу. — Ты что, не понимаешь, он же нас провоцирует! И вообще, тебе с твоими куриными мозгами лучше помалкивать.
Шейн взглянул на Барбару.
— Ошибаешься, матрас подожгла Эда Лу.
Старуха разразилась квохчущим смехом.
— Ты же утверждал, что я убила Шэнана? Уж выбери кого-нибудь одного.
— И рад бы, но вы убили обоих, — спокойно отозвался сыщик. — Хотя в каком-то смысле вы — не более чем орудие, а настоящий убийца здесь… покоится в муках. — Шейн пнул ногой нишу Кэла. — Блаженной памяти Кэлвин Татл все это время дергал за ниточки. Если мы на секунду замолчим, то наверняка услышим, как он ухмыляется.
Он умолк, и все присутствующие действительно услышали сардонический смех. Правда, исходил он не от Татла, а от Эды Лу.
— Накурился небось всякой дряни, вот и несешь околесицу!
— Так уж и околесицу?… Впрочем, дело и впрямь странное… весьма странное… Мне только и твердили, что с бедным Калом люди обращались как с собакой, а он всех прощал. Черта с два прощал! — С неожиданным ожесточением Шейн повернулся к Барбаре. — Скажи, простил он тебя за то, как ты с ним поступила, когда его упрятали за решетку?
— Конечно. Мы были очень привязаны друг к другу.
Шейн лишь отмахнулся.
— А Брэда?… Любезный братец донес на него, чтобы спасти свою шкуру, и по этому доносу Кэл много лет просидел в тюрьме. Думаете, он его простил? А Шэнана?… Я все гадал, какого дьявола он включил Шэнана в число наследников? Люди его пошиба ни за что не породнятся с каким-то адвокатишкой, который живет за счет преступного мира, а сам ничем не рискует. Но, как выяснилось, пока бедняга мотал срок, Шэнан нежился с его бабой на шелковых простынях. Скажете, Кэл его простил?… Не знаю, что он имел против Ива… может, его просто бесило, что приходится содержать этого пропойцу?… Так, я никого не забыл? Ах да, Китти!