В холле меж тем стал появляться народ. Ужин подошел к концу, и все повалили обратно в коттедж. Замерзшие, но довольные. Молодежь с веселыми шуточками стала выставлять прихваченные из санаторного буфета бутылки. На свет божий был извлечен ящик пива, появление которого встретили одобрительными возгласами. Девушки побежали в боковую комнату за припасами. Кто-то, смеясь, заявил:
— После этой столовой есть еще больше хочется! И зачем мы только туда ходили!
— Не пропадать же оплаченному, — заявил Валерий Иванов.
Алексею удалось, наконец, перехватить его водянистый взгляд. Управляющий вздрогнул и отвел глаза. Исповедоваться он не хотел. Тем более, Алексею. Меж ними образовалась вражда еще во время расследования убийства Серебрякова.
Но сегодня Алексей был настойчив. Он присел рядом с управляющим и вкрадчиво сказал:
— Валерий Валентинович, я могу задать вам пару вопросов?
— На каком основании? Смерть Сергеева — несчастный случай.
— А кто вам сказал, что я хочу поговорить о смерти Сергеева?
— Тем более. Нам больше не о чем говорить. Тем более, вы здесь как частное лицо. Я не обязан отвечать на ваши вопросы.
— И все же. Окажите такую любезность, — настаивал Алексей. — Десять минут. Пока стол накрывают.
Валерий Валентинович мялся, ища подходящую отговорку. Потом обернулся и сказал:
— Только не здесь.
— Как угодно. В вашу комнату, ко мне, на склад, к продуктам?
— Ко мне.
Значит, управляющий увереннее себя чувствует на своей территории. Ну что ж. Алексей заметил, что когда они уходили, народ стал многозначительно переглядываться. А Костя Манцев тонко улыбнулся.
Очутившись в люксе Ивановых, он первым делом огляделся. Вещи могут сказать о человеке добрую половину, если не все. Равно как и обстановка. В номере Валерия Валентиновича беспорядка не было. Все вещи лежали на своих местах. Костюм управляющего аккуратно висел на плечиках. А зачем ему здесь костюм, спрашивается?
Обе кровати были аккуратно застелены, вся мебель на местах. И стол, и стулья, и два кресла. У окна Алексей увидел журнальный столик. На нем — ваза с искусственными цветами. Пепельница. Пустая, ни Валерий Валентинович, ни его жена не курили. Но ничего из обстановки, включая казенные граненые стаканы, Иванов не пожертвовал в общий котел, как все остальные. Он был человеком бережливым и помнил времена суровой бедности, когда едва сводил концы с концами. И привык экономить. А вдруг стакан разобьется? Ложечка чайная потеряется? Придется платить. А зачем платить за других? За разгильдяев? Тем не менее, он сидел за общим столом и пользовался посудой, принесенной из других номеров.